Гришин Константин - Life must go on

Можно ли купить этот мир без остатка, со всем его содержимым и со всеми на нём проживающими организмами? Если да, то какова цена? Быть может цена огромная, раз мир до сих пор официально не продан, и тогда в какой валюте он должен продаваться? В евро? В долларах? Фунтах? Юанях? Рублях? И вообще, разве деньги это единственное мерило стоимости?

А как же бесценные вещи, такие как Эйфелева башня или «Джоконда» Леонардо да Винчи? Их присутствие доказывает, что и материальный мир за деньги целиком купить невозможно. Но разве неподкупность бесценных творений доказывает то, что они стоят чего-либо? Попробуйте доказать человеку, который со дня на день умрет от туберкулёза, что Колизей в Риме – это ценность.

Однозначно, этот мир купить невозможно, и не потому что расплата за него слишком большая, а потому что она слишком не однозначна. В одном месте этот мир стоит денег, в другом месте он стоит простой детской улыбки, что-то продается за хорошую музыку, а где-то невозможно рассчитаться нечем другим, кроме как поцелуем с языком.

Спросим непосредственно у себя самого, что имеет наибольшую ценность? Или может быть настоящая ценность не «что», а «кто»? Попробуй сейчас ответить на эти вопросы. Ответил? Думаешь ты прав? Автор почти уверен, что ты абсолютно прав, так как твои ценности никого другого не касаются. Если они действительно твои, значит они правильные. Единственное что автор может с огромной уверенностью сказать про собственный выбор, так это то, что он измениться. Изменится со временем, изменится после переезда в новые места, изменится под воздействием внешних факторов, изменится обязательно. Человек мертв, если не меняется со временем. Конечно возможно исключение, если индивидуум в преклонном возрасте и уже отложил деньги на похороны, и, не обращая ни на что внимание, смиренно ожидает смерти, хотя вряд ли такого человека можно причислить к живым.

Возвратимся к вопросам о ценностях жизни, чтобы упомнить ещё один аспект данного вопроса, а именно наличие в этом мире людей, не знающих ради чего им стоит жить, людей лишенных ориентиров в жизни. Это воистину ужасная судьба, которая может достаться каждому. Просто в один прекрасный момент некоторым стоит трезвым умом задуматься ради чего они живут и к чему в результате придут, чтобы понять, что живут они зря, живут просто так, чтобы переработать кислород в углекислый газ, а напоследок оставить после себя горстку удобрения. Одним из таких несчастных был Маркус. В разгар летней ночи этот двадцати семилетний мужчина катался на своём BMW X5 по дорогам огромного города, зараженный бессонницей. Улицы были по большей части безлюдны. Наступивший мрак преклонялся перед полной луной, от чего вокруг было светло и ясно. Городские строения обволакивала серебристая дымка с редкой рябью. День до этого выдался жарким, в связи с чем ночь была раскаленной.

Маркус являлся очень интересным для изучения индивидуумом. Его особенность была в том, что он был нейтрален ко всему. Всю свою жизнь, сколько он себя помнит, он всегда был ко всему безразличен. Он до сих пор, никогда не влюблялся. Ему никогда не нравилась его работа, в прочем и не раздражала. Он ни к чему никогда не стремился с остервенением. Он не был фанатом какой-нибудь рок группы, футбольной команды, политического деятеля. Абсолютный ноль по шкале эмоциональности. Ни любви, ни ненависти. Сплошная черствость, цинизм и неосознанные механические действия, которые требовало от него общество. Однако, этим поздним вечером Маркус лёг спать в своей уютной четырехкомнатной квартире, но так и не заснул. С ним приключилось извечная причина начала любой грусти, к нему явились мысли. Собственные мысли. Сначала он стал размышлять о безобидном, о плане на завтрашней день, ему вдруг стало необходимым чем-либо себя озадачить, что-то совершить, куда-то податься. И уже после этого Маркус стал размышлять о том, что же для него наиболее важно, в чем он видит ценности этой жизни? Так и не найдя ответа на эти сложные вопросы в постели, он встал со своих шелковых простыней, собрался на ночь глядя, отправился на подземную парковку, откуда выехал на дороги родного города. Размышления привели его в движения, заставили не останавливаться на месте. Маркус просто проезжал одну улицу за другой, останавливался на красные огни светофоров, сворачивал на случайно выбранных перекрестках в случайное направление. Под гнетом бессонницы он, глядя через переднее, едва затемненное окно машины, видел картину мира так, словно не был деталью этой картины, словно он на экскурсии разглядывает чьё-то творение. В эту странную для него ночь, спустя двадцати семи лет после рождения, Маркусу казалось, что он впервые видит и осознает настоящий мир.