Наталия Малик - Чушь собачья

Город встретил нас видом на Железного Феликса со спины и вокзальными часами без стрелок, что как-то сразу насторожило. Сил едва хватило на то, чтобы добраться до тёти Жени. На столе в теткиной кухне сидело несколько вялострекочущих между собой крупных кузнечиков, за которыми заинтересованно наблюдала огромная чёрно-белая кошка. Тётушка на удивление оказалась не так уж и плоха и сумела-таки изрядно притомить меня разговорами, суть которых сводилась к озабоченности своим и чужим здоровьем и беспокойству по поводу вторжения инопланетян. Нагомонившись, она наконец-то отправилась спать, насекомые были выпровожены на улицу, кошка почёсана, собака накормлена и я, приняв душ, под аккомпанемент кузнечиков и сверчков провалилась в душный летний сон.

Утро, против ожиданий, не встретило нас прохладой, но делать нечего, мы с Тотошей мужественно поковыляли на выгул по пыльной улице, вместо газонов окаймлённой полосами хорошо утрамбованной грязи, огороженной почему-то низенькими железными заборчиками. Правда, в некоторых местах усилиями трудолюбивых жильцов расцветали-таки палисадники. Возле одного нас встретила хмурая бабка со словами: «Ты тут с собакой на газоне не ходи, я тут от собак отраву лью» – и посмотрела на меня победоносно. «Больная, что ли», – подумала я и пошла дальше. Возле мусорных баков в груде тряпья спал какой-то человеческий огрызок, на углу стояла стая таких же синерылых персонажей, лениво переругивающихся между собой. Видимо, на хорошую свару уже не было сил. У одной из дам не было ноги, и время от времени она подкрепляла свою речь грозным мановением костыля. Все с любопытством синхронно повернули головы в нашу сторону, а когда я стала убирать за собакой дерьмо, озадаченно замолчали. Эта акция, похоже, надолго лишила их дара речи – да что уж там! – на день выбила из колеи… Уже и спиной я ощущала их недоуменное и, как мне показалось, недоброе молчание.

На крыльце детского сада сидела пьяная старуха, что-то нечленораздельное промычавшая мне вслед, у входа во двор, одинокий и заброшенный, стоял старик, улыбаясь бессмысленной младенческой улыбкой. Возле его ног копошились нездорового вида грязные голуби. «А я вот с птичками гуляю», – радостно сообщил мне дед, оголив беззубые дёсны. «Чудесно», – улыбнулась я ему в ответ. Мимо проходили помятые личности, на которых отчётливо читался вечный русский вопрос: как бы бухнуть? Грязные, ободранные афишные стенды сообщали о культурных мероприятиях месячной давности, либо о том, что, может быть, случится месяца через три, в сентябре – октябре. Дня сегодняшнего в городе словно не существовало, я вспомнила вокзальные часы, старый фильм «Город Зеро», какие-то детские страшилки до кучи и невольно поёжилась. Всё вокруг производило впечатление унылой, но, вместе с тем, как ни странно, веселящейся тупизны, не поддающейся объяснению и течению времени.

Тотошке было всё равно, и он весело бежал навстречу новому и неизвестному, был злобно облаян дворняжкой и радостно тявкал в ответ. Начинался новый, ничего не обещающий день.

Побрила ноги для повышения самооценки. Никто их всё равно не увидит, гладенькие мои, но пусть будут. Ещё вот волосы покрашу – и наступит весна.

А пока сугробы, несмотря на календарь, и собака наслаждается остатками зимы, играет в Царя горы, воображает себя покорителем Джомолунгмы. Победоносно смотрит с вершины, затем принимает позу орла, задумчиво гадит и разбрасывает всё своё добрище мощными длинными задними ногами, территорию метит. И вновь оглядывает мир с вершины – вот я какущая! съезжает на попе вниз, вытягивается на снегу во весь рост и давай валяться, рыть снег, швырять его и есть. Прямо пир духа, как говорила Раиса Горбачёва. Тотошка смотрит в недоумении, думает, что в прошлой жизни эта лошадь собаковидная была снежным барсом, должно быть.

Весело топочем вдоль по улице, временами рысачим. Когда в поле зрения собаки-Шуши возникает соразмерный ей хвостатый субъект противоположного пола, теряет голову и встаёт в позу молящегося на солнце суриката. Демонстрирует своё розовое пузо и прочие достоинства. Прохожие со слезами умиления взирают на эту эксгибиционистку, пролетающие мимо вороны падают в обморок. Упирается с медвежьей силой, шоу маст гоу он!

Наконец-то даёт утащить себя к завтраку, плетёмся обратно, в десять лап и два хвоста, во дворе разгоняем стаю птиц, с интересом наблюдаем за ними, делаем заметки в дневнике орнитолога. Снова находим сугроб, перед самой дверью. Минут десять играем в кротов-шатунов, усталые, но довольные, заходим.

Читать дальше