Александр Стуликов - Челнинские рассказы

Он был добрым и снаружи и внутри. Мне очень нравилось в нем кататься на лифте, он в считанные секунды уносил нас под облака. А еще у нас было большое окно с видом на Каму и своя ванная комната, где можно было понежиться в теплой водичке. Мы больше не голодали. Ты часто гладила меня и называла ангелочком. Я очень любил слушать как ты поешь и играешь на рояле. Я был счастлив. Я улыбался тебе. Мы были вместе. Но недолго. Весною на предприятие где ты работала перестали выплачивать зарплату. Мы спасались лишь средствами взятыми в банке. Потом нам начали звонить кредиторы. Затем пришли приставы и забрали мои распашонки, игрушки и кроватку, которые ты приготовила ко дню моего появления. В понедельник нас выставили на улицу и мы вернулись в дом на набережной. Ты целый день плакала, а

я пытался тебя успокоить.

Уже ночью, ты резко встала, вышла во двор и побежала к реке. На Колокольном мосту, наверное, от волнения, я не удержался и ты впервые увидела меня. Мама. Я висел на пуповине и тянулся к тебе изо всех сил. Ты смотрела на меня и плакала. Потом что-то блеснуло и я полетел вниз. Я скатился почти до самой реки. Густые заросли крапивы не дали свалиться мне в воду. Я попытался тебя позвать, но пупочный канатик, словно удавка обвил мою шею и перекрыл мне дыхание. В эту же секунду полчище комаров облепили мое тело и начали пожирать меня заживо. Гибель была неминуема. И я бы исчез, если бы не Чап-Чап, мой рыжий кот. Это он перегрыз пуповину, слизал всех тварей и согревал меня до утра, пока нас не нашел мой дедушка. Он забрал нас к себе домой и накормил козьим молоком. Сейчас я уже учусь в школе. Я почти отличник. Мой самый любимый предмет – это рисование. Когда я вырасту, то обязательно стану архитектором и построю для нас большой-большой дом. Я его уже нарисовал. Он добрый и снаружи и внутри. А вот с русским языком я еще не совсем подружился, поэтому не обращай внимания на ошибки. Мама, нам тебя очень не хватает. Я разослал это письмо во все газеты и соцсети. Надеюсь, ты его увидишь и прочитаешь. Мама, я не пишу своего адреса и имени. Дедушка говорит, что если узнают про нашу историю, то меня отдадут в детский дом. Мама, мы ждем тебя с Чап-Чапом, моим котом, у Колокольного моста…

Эту тайну я хранил почти 30 лет. Но сегодня я вынужден вам все рассказать, деваться мне просто некуда. Посудите сами, мне уже далеко за семьдесят, а в этом возрасте любой день может стать последним, и тогда моя тайна уйдет вместе со мной. От осознания такого финала в меня вселяется жуткий страх, и уже не первую ночь мучают кошмары. Наверное, нужно было признаться вам чуточку пораньше, и тогда мне не пришлось бы половину своей жизни нести на себе это нелегкое бремя, но в те минуты, когда мою голову посещали такие мысли, я отчаянно им сопротивлялся и молчал. Правда, был один случай, когда я проговорился и выдал свой секрет практически первому встречному, но мой собеседник был настолько пьян, что наутро, слава Богу, ничего не помнил. Итак… В те далекие годы я по распределению от инженерного института прибыл в город Набережные Челны. Это произошло ранним утром, я проснулся от сильного толчка, а от второго удара кубарем слетел с кровати. Как выяснилось, капитан не сбавил ход корабля, когда заходил в порт, и судно буквально в щепки разнесло причал. Обошлось без травм, и все прибывшие пассажиры благополучно ступили на землю, а я уже на следующий день приступил к работе. В моих планах было поработать в Челнах года два-три и потом вернуться обратно к себе на родину, но я так полюбил город на Каме, что остался здесь навсегда. И не прогадал. Ведь в этом городе я встретил свою будущую супругу, нашел настоящих друзей, работу и могу с уверенностью сказать, что прожил счастливую и интересную жизнь. Моя тайна, в которую я обязан вас посвятить, связана с храмом. Речь идет о церкви, которая расположена в селе Боровецкое. Храм заложен еще в 18 веке, а село на сегодняшний день уже давно срослось с городом. В одно время я часто по выходным ходил на рыбалку мимо этой церкви. Храм в то время стоял в запустении, полуразрушенный. Серые, почти черные стены без окон, наводили на меня ужас, особенно в вечернее время, и я старался держаться от них как можно дальше. В 89-х годах, по воле случая или иному совпадению, местные жители именно ко мне обратились с просьбой помочь в проведении реставрационных работ в этом храме. Поначалу я сильно удивился и растерялся, но потом согласился. Днем я трудился у себя в конторе, а после обеда инспектировал работы в церкви. Дело спорилось. Буквально за год укрепили и зачистили стены, покрыли крышу, подняли колокольню и установили купола. Боровецкая церковь засияла, а колокольный звон разлетелся аж до соседней Елабуги! Но для полной сдачи объекта оставалось выполнить еще пару формальностей. Требовалось перепроверить все размеры и только после этого подписать бумаги. Я решил поторопиться: на носу было Рождество, да и морозы крепчали с каждым днем. Ранним утром я был уже на месте. В метрах двадцати от западной стены храма я установил треногу и начал настраивать свой тахеометр. Это такой оптический прибор, простыми словами – моя линейка с помощью которой я все измеряю. Не успел я все подготовить, как почувствовал, что земля из-под моих ног куда-то ушла, а я полетел вниз. Наверное, я потерял сознание и много времени пролежал без чувств, потому что когда я открыл глаза, то там, наверху, сквозь узкую щель, светило не солнце, а переливались звезды. Я ничего не понимал. Я мог только предположить, что провалился в колодец или в погреб. Все тело болело и ныло. Я попытался позвать на помощь, но во рту у меня пересохло и сильно тошнило. Я стал руками ощупывать все вокруг в надежде найти лестницу. Ничего подобного вблизи не было, но в дальнем углу я обнаружил лаз. Это был шанс. Набравшись сил я полез. Проход был узким, и я двигался с большим трудом. Преодолев примерно метров пятьдесят, я застрял. Назад двигаться я не мог; не хватало сил и усливалась боль в ноге, а впереди лаз сужался. Он был забит железными ведрами и чугунками. Я попробовал расчистить проход, но тщетно, ничего не вышло. Ведра были тяжеленые и не желали сдвинуться ни на дюйм. «Надо их опустошить, вычерпать из них землю», – подумал я и сунул руку в ведро. В следующий момент я чуть не сошел с ума!