Наталья Соловьева - Завернувшись в тёплый плед. Осень

– Понимаю. Я тоже.

– Уроки, домашки, вставать ни свет, ни заря… Мам, не хочу.

– Ага. Понимаю, но надо.

– Надо… А почему не надо запускать змея, не надо играть в салочки, не надо строить песочные башни, не надо качаться на качели чтоб носочком дотягиваться до веток.

Девочка потянула черный лакированный носок и встала в балетную позицию. Ветер закружил плиссированную юбку, превратив ее в пачку. Раздались аплодисменты листьев, асфальт превратился в гладкий паркет. Пятки вместе, носки врозь.

– Перестань. Туфли новые же!

– Мам, я хочу быть балериной! Посмотри на меня.

Девочка медленно кружилась, как фарфоровая куколка в маминой шкатулке, аккуратно сложив руки над головой.

– Бесполезное занятие. Туфли сотрешь!

– Ладно.

Девочка опустила руки на поникшую пачку, плюхнулась рядом с мамой и положила голову на ее хрупкое плечо.

В мамином телефоне улыбающиеся девушки, сменялись мужчинами, те – счастливыми семьями. За ними появлялись дети, а потом снова девушки, мужчины… Казалось, от стремительных взмахов маминого пальца они вылетят из экрана, и россыпью упадут вниз.

– Мам, кто это?

– Да никто, просто люди.

– А ты их знаешь?

– Нет.

– Зачем тогда смотришь?

– Ну, просто смотрю…

– Мам, а знаешь, сегодня Ирина Васильевна меня в пример ставила. Всему классу!

– Здорово!

– Потому что я выразительно прочитала рассказ.

– Молодец!

– Рассказ Носова, про осень.

Девочка посмотрела на верхушки деревьев – их вытягивал ветер то влево, то вправо, и они превращались в балерин в пачках цвета карри. От взмахов длинных веток – резких и прекрасных – на юную зрительницу падали листья. Медовое сердечко липы коснулось бледной щеки и легло на скамейку.

– Мам, меня поцеловал листик! Вот так. Чувствуешь? – И девочка провела им по напудренной щеке.

Мама впервые улыбнулась.

– О, а давай еще раз. Я сторис сниму… «Осенний поцелуй от любимой доченьки. Сердечко. Кленовый лист».

Мама чмокнула меня в лоб и выключила свет. Стало темно.

– Мам, оставь свет! Я ничего не вижу.

По стене пробежала тень.

– Малыш, глазки сейчас привыкнут. А со светом мы не спим.

Тень двинулась к комоду, ершистым комком закатилась под плинтус.

– Дверь! Не закрывай.

Что-то фыркнуло, пискнуло и еле слышно шикнуло.

– Хорошо, не закрываю. Спи, не бойся. Я на кухне.

Мягкие шаги мамы отдалялись – отдалялись и стихли. Тень заползла в приоткрытую дверцу комода и, хихикая, рылась в моих вещах.

Я натянула одеяло до самого носа. От резкого аромата нового порошка запершило горло, и я откашлялась. Шорох затих. Скрипнуло.

Мама была права, глаза привыкли к мраку, и я увидела, как блеснули крючковатые когти на лакированной дверце…

– Мама!!!

На меня уставились круглые светящиеся глаза. Они прожигали в груди дыру, так, что я теряла воздух и начала задыхаться. Хотелось позвать маму еще громче, но звуки проваливались в расширяющуюся дыру и растворялись в прохладном воздухе.

– Маааааа…

Мне хотелось убежать, но раскрыться и опустить ноги на пол было невозможно. Завораживающее свечение глаз сковало мое тело. Есть ли у меня руки, ноги – не чувствую. Взъерошенная тень выкатилась из комода и расползлась по полу.

Шлеп. Шлеп. Шлеп… Тишина. Дверь в комнату приоткрылась.

– Милая, ты звала?

– Мамочка, зайди, скорее. Скорее! Свет!

Мама со вздохом включила свет и недовольно посмотрела на меня.

– Что случилось?

– В комнате кто-то есть. Я видела! Видела когти, огромные, острые и глаза… там…

Дрожащим пальцем я показала на комод. Мама открыла дверцу и присела на корточки.

– Солнце, я поняла, кто тут поселился… Бардак! Посмотри, все вещи скомканы.

– Это он, оно…

– Ну что ж, давай его подкараулим и заставим прибрать. Я с тобой полежу. Сейчас возьму фонарик. А свет мы выключим, ну, чтобы он опять пришел…

Ветер задувал в форточку первые осенние холода, тихие капли дождя беззвучно скатывались по стеклу. Мамино тепло расслабляло. Я уткнулась носом в волны ее волос и вдыхала спокойствие и уверенность. Мама рядом! Теперь не страшно.

Под кроватью заскребло – подкоп роет, сразу подумалось. Я толкнула маму в бок. Она дышала ровно и глубоко. Устала. Уснула.

– Мааам, – шепотом, почти беззвучно выдохнула ей в ухо.

Спит. Я нащупала на одеяле фонарик. Скрежет двигался под кроватью вдоль стены. Ага, значит сейчас выйдет со стороны наших ног.

– Мааам!