Карина (Масюта) - Без подробностей

Иногда женщина открывала глаза, непонимающе разглядывая нас.

Потом снова погружалась в свой наркотический сон.

Меня как хироманта начало раздирать любопытство.

Я попросил у Михаила разрешения взглянуть на ее ладони.

Он молча кивнул головой в знак согласия.

Я подошел к кровати и взял холодную руку женщины.

То, что я увидел, повергло меня в шок.

Это была рука серийного убийцы. От неожиданности я потерял дар речи. В какой-то момент женщина приоткрыла глаза и с ненавистью посмотрела на меня. Потом она снова погрузилась в свой непонятный сон.

Меня мучили вопросы: что означал этот взгляд?

Неужели она притворялась спящей?

Почему у нее рука убийцы?

Наконец Михаил встал и вышел из комнаты.

Я молча последовал за ним.

Оказывается, женщина была его женой.

Не выдержав тягостного молчания, я заговорил первым.

– Скажите мне, пожалуйста, Михаил почему она здесь?

Я посмотрел ее ладони – это руки серийного убийцы. Что происходит?

Усмехнувшись, Михаил ответил:

– Да. Она – убийца. У нее раздвоение личности. По простому – это одна из разновидностей шизофрении. Периодически она ощущала себя Клеопатрой. Вернувшись в свое нормальное состояние, она ничего не помнила. Она спала со всеми моими друзьями и партнерами по бизнесу. Потом некоторых из них находили мертвыми, и всегда с перерезанной шеей.

Иногда мне это было на руку, так как вычислить ее никто так и не смог. Никому не приходило в голову, что эта красивая женщина, которая впоследствии стала моей женой, на самом деле страдает от тяжелой формы маниакальной шизофрении и способна на все в период обострения.

Я сам долго делал вид, что ничего не знаю. Ее приступы раздвоения личности случались не так уж и часто. Максимум раза два-три в год.

Но однажды ночью я проснулся от того, что она крутилась в постели. Я присел и спросил, почему она не спит.

В ответ она как-то дико засмеялась и, вытащив кухонный нож, с улыбкой начала приближаться ко мне.

Мне удалось ее связать.

Она дико орала, что должна меня убить, потому что она Клеопатра, и до утра никто из мужчин, которые провели ночь в ее постели, не должны дожить.

Я пытался ее успокоить. Объяснял, что я муж и люблю ее.

Она была невменяема.

Видимо, болезнь опять дала обострение. Она смотрела на меня и не узнавала. Глаза блестели от безумия и злобы.

Знаешь, док, я сначала подсадил ее на наркотики. Потом привез в этот публичный дом. У меня не было другого выхода. Я должен был изолировать ее. Вот такие дела, – сказал Михаил.

Тогда мне и в голову не могло прийти, что это только начало.

Михаил тем временем продолжал:

– От любви до ненависти, говорят, всего один шаг. Я очень ее любил. Да что и говорить. Я до сих пор ее люблю, но этот шаг я все-таки сделал.

На следующий день нам предстоял перелет в Нигер.

Почему именно туда?

Ответов на мои вопросы не было.

Я начинал ловить себя на мысли, что из-за своей жадности вынужден сопровождать этого явно зажравшегося господина.

Но уговор, как говорится, дороже денег, и я приготовился к перелету в Нигер.

Не буду описывать перелет.

Мы молчали в течение всего полета, только телохранители изредка вставали со своих мест и подозрительно смотрели на стюардесс, обслуживающих их драгоценного олигарха.

Нигер оказался очень интересной и необычной страной.

Северную часть его занимала пустыня Сахара, посреди которой было расположено каменистое плато Аир, а юг – полупустыня Сахель.

Была там и река под названием Нигер.

Озеро Чад и впадающая в него крупная река Комадугу-Йобе.

Названия я слышал впервые и вынужден был все время их повторять, дабы они перестали резать слух и ломать язык.

Мы приехали туда в начале ноября.

Это был самый разгар туристического сезона.

Температура ночью достигала +8 градусов, а днем поднималась до 25—30 градусов тепла.

Михаил развлекался вовсю.

Он заказывал экскурсии в самые отдаленные места.

В пустыне водились антилопы, а в саванне газели дама и корин, гепарды, гиены и шакалы.

В южной саванне можно было встретить жирафов, антилоп, кабанов, львов.

У озера Чад и на правобережье реки Нигер кочевали стада слонов, а в самой реке сидели жирно-ленивые бегемоты.

У Михаила вдруг проснулся охотничий инстинкт.

Он выражался в том, что, изрядно выпивши, Михаил заставлял нас сесть в открытый старый джип, который вел местный проводник.

Проводнику было приказано возить нас по местам, где можно было увидеть не важно, какое животное. Михаилу хотелось, как он говорил, пострелять…