Зинаида Палиева - Воспоминания о Вальхиони ди Греко

Гречанка с русской душой и голосом лихой казачки своим песенным творчеством очаровывала слушателей, внося в их сердца солнце даже в непогоду.

Писать про живых друзей и подруг намного проще и приятнее. Нет этой тянущей пустоты, нет липкого налёта смерти, этого звука беззвучного, который постоянно присутствует, когда ты думаешь о человеке, который уже умер. Несмотря на то, что в твоей памяти он остался точно таким же, как был.

Валентина мои воспоминания никогда не исправляла, а иногда просто не читала, убеждая меня, что ей приятнее будет прочитать уже готовую книгу, не зная, что там о ней написано.

Как-то я сказал ей:

– Валентина! Может быть, ты прочитаешь мою рукопись? Там про тебя много написано.

– Нет, Володя! Я тебя и так люблю и уважаю. Ты же мне как младший брат. А то вот прочту – и буду меньше любить. Не буду читать.

В июне тысяча девятьсот сорок четвёртого года семью Валентины Хиониди репрессировали – вывезли в Узбекистан по статье « национальная принадлежность». Крым нужно было заселить славянами. Она была убеждена, что армяне, болгары, греки, татары и другие народности считались неблагонадежными в стратегических планах руководителей государства великого Советского Союза. Детство её было горьким, но она не обижалась, так как принимала и любила безгранично свою Родину, какую Бог дал. Жили они в Ферганской цветущей области Узбекской ССР. Закончив десятилетку и медицинское училище, она вышла замуж за Александра Константиновича Хиониди, и они вскоре переехали в Витязево. Жизнь – жёсткая штука, когда твои близкие взрослеют, у каждого свои интересы – для выживания в этом не совсем лёгком мире, и практически ты остаёшься наедине со своим внутренним миром.

Валентина полюбила принявшее её семью село Витязево. Этот кусочек кубанской Эллады согревал её душу. Однажды она пришла ко мне в гости нежданно-негаданно и с порога заявила:

– Мир Вашему дому! – и быстренько направилась на кухню, наше любимое место для дружеских бесед и, умостившись на диване, шёпотом сказала: – У меня в голове давно сидит мелодия и не даёт мне покоя. Напиши стихи о Витязево, и у нас родится новая песня, которую мы подарим жителям Витязево. Валентине я отказать не мог, и на моём юбилейном вечере в Центре культуры «Родина» была премьера песни «Моя кубанская Эллада», которую исполнил Телемах Муратов. Эта песня стала визитной карточкой Витязево, и на 70-летнем юбилее Валентины Хиониди мы подарили её всем жителям села. Несмотря на гарантированную небольшую зарплату заведующей клубом «Ветеран» и всесоюзную известность, Валентина Хиониди большую часть жизни прожила в одиночестве и в крайней бедности. Она была удивительно непрактична в быту, невероятно щедра, отдавала последние деньги знакомым и малознакомым людям, не надеясь получить их обратно. Хиониди – это сплошное противоречие. Беспардонное желание быть наверху и нежная беспомощность души, умение обзаводиться врагами на каждом шагу и находить удивительных и верных друзей, необразованность, с одной стороны, и мощный интеллект – с другой, умение делать карьеру- и регулярное безденежье. Характер у нее был тяжелый, чтобы не сказать вздорный. Но те, кто попадал ей на язык, редко обижались на Валентину, поскольку знали, что через какое-то время она обязательно извинится и будет переживать чуть ли не больше обиженного. Она любила быть на виду и старалась менять свой гардероб из блузок, кофточек, юбок, брюк и платьев, которые ей дарили потолстевшие или похудевшие подруги. Незаменимым атрибутом в её одежде была шляпа, которую она не снимала даже у меня в доме.

– Я шляпу не снимаю потому, что боюсь потерять свои мысли, с которыми спешила к тебе. Я в шляпе, Володя, всегда чувствую себя прекрасно! – однажды сказала она мне. – Шляпа – это надёжный сторож моих мыслей. Если я в шляпе, значит, мои мысли никуда не разбежались, а остались в моей голове.

Однажды я прочитал ей стихотворение, посвящённое поэтам России:

Поэт в России, как орёл,

парит на крыльях творчества:

одним крылом решает спор,

другим – строчит пророчество.

Стихи срастаются с душой,

рождают песнопение,

и убегают чередой

мгновения, мгновения…

Поэт всегда душою чист,

в минуты вдохновения

он пишет памятью на лист

сюжет стихотворения.

Не в силах мы ему помочь

и скрасить одиночество.

Не каждый может день и ночь