Михаил Московец - Канцелярия

Утро. Солнце едва просачивается сквозь серый туман городского купола. Непонятно, будет ли дождь сегодня. Люди на всякий случай выходят с зонтиками из своих квартир.

– Следующий!

Дверь скрипнула, в проеме показался сухопарый мужчина, с легкой проседью, создающий впечатление хилого старичка, скованного и испуганного.

– Я к вам по делу!

– Тут все по делу.

– Нет, у меня дело общественной важности!

– Какое еще?

– Я военный, подполковник в отставке, отдал службе тридцать лет своей жизни! А что взамен? Бесстыдство!

– Без тирад, пожалуйста, – чиновник моргнул и равнодушно глянул на человека.

– Где уважение? – проситель двинулся вперед, сопровождая шаги взмахами правой руки.

– Уважения, очевидно, не имеется.

– Это вы верно подметили! Кругом ложь! Никто не смотрит по сторонам! Люди думают лишь о себе!

– Что у вас?

– Обман! Скотство! Тьфу!

Он сплюнул в сторону в потоке раздражения, чего никак не ожидал от себя. Бойкость моментально улетучилась, и мужчина сконфузился, выжидательно таращась на служащего. Тот задержал взгляд на месте, куда сплюнул гость, затем глянул на него самого и принялся что-то чиркать в своих бумагах.

– Простите, мне сказали, что нужно быть смелым и напирать на свое. Я что-то переусердствовал слегка…

– Не расскажете, что у вас стряслось? Присядьте.

Чиновник налил ему стакан воды и показал рукой на стул. Гость присел, все так же сконфуженно.

– Тяжела жизнь, молодой человек, тяжела она… И кто бы что ни говорил, палки в колеса ставим себе мы сами, а не кто-то иной, – он помолчал, подбирая в голове слова. – Вчера я проиграл деньги в карты, у меня не осталось с собой и копейки. Понимаете, я азартный человек, – гость сделал паузу и шмыгнул носом. – Сын настоятельно говорил мне, чтобы я прекратил играть, даже запирал меня. Слышали ли вы когда-нибудь, чтобы родной сын запирал отца в комнате? – мужчина усмехнулся и глянул на слушателя. – Вряд ли, кхе-кхе. А я все равно играл. Ведь как это в жизни: даже призрачный шанс победы пленит и уволакивает за собой, а я человек податливый… Стыдно было вчера домой приходить: пошел в магазин, а по дороге проиграл все деньги. Эх, а ведь до этого зарекся играть… – он потрепал рукой свои волосы. – И знаете: самое трудное – это вынести не крики и оры, бесчисленные укоры и обвинения, а разочарованный взгляд любимого человека. И тут меня как сковало всего. Всю ночь я продумал, глядя в потолок, и решил наутро прийти в канцелярию и отыскать работу. Вышло не очень хорошо, – мужчина снова ухмыльнулся.

– Карта не идет?

– Что, простите?

– Почему проигрываете? Карта не идет?

– Да кто его знает… Вроде бы сначала идет, а потом не идет… Это карты, там ничего не понятно до самого конца, черт бы их побрал!

– Понятно, – пауза. – Так вам нужна работа?

– Пожалуй, чтобы отвлечься напрочь.

Чиновник порылся на столе, оглядывая бумаги.

– Вот, пожалуйста, охранник на складе – это у нас четвертая категория, – он протянул одну из них.

– Хорошо, вполне подойдет, спасибо. Что я должен делать?

– Расписаться и выйти завтра на работу.

Проситель выполнил первое условие.

– Удачи вам и больше не играйте!

– Постараюсь уж.

Мужчина как-то слишком тяжело поднялся, но на лице у него проглядывалась победная улыбка. Победная прежде всего над собой. Хлопнула дверь.

– Позовите следующего.

– Хорошо, господин Р.

Вошел молодой парень.

– Я знаю, как у вас все работает, просто дайте мне первую форму, не нужно сцен, – он был серьезен и настойчив.

– Уверены? – служащий не поднимал головы от кипы бумаг.

– Да, без сцен, прошу.

– Наша деятельность…

– Я знаю, говорю же вам. Просто дайте эту бумажку.

Работник поднял голову: лицо его слегка исказилось, но он быстро совладал с собой. Долго всматриваться в этого гражданина не представлялось возможным – он был отвратительный и омерзительный на вид. Кривоватое лицо с глазами разного цвета, большой орлиный нос, пересохшие губы; перекошенные плечи, сгорбленность, грязная одежда – все это полностью не соответствовало тому переливчатому спокойному тенору, которым он изъяснялся. Минутная пауза.