Ирина Калитина - Письмо священнику

На столе чай, булка и варенье из морошки, собирали на болоте. Нужно заметить, мы не фанаты вегетарианских диет.

У меня на предприятии зарплату задерживают. Филиал фирмы, где трудился муж, принадлежал Эстонии и отпал вместе с ней.

С жителями страны приключилась метаморфоза: заповедей больше не соблюдают, нарушают не только «не укради», но, даже, «не убий».

Обстановка такая, что мы не обсуждаем, как взять банк, по единственной причине: считаем, что каждым делом должны заниматься профессионалы. Мою инициативу в этом направлении мама подавила в пятилетнем возрасте. Наши специальности из других областей и больше не востребованы.

Звонок телефона, снимаю трубку, незнакомый женский голос ссылается на имя человека, с которым сталкивалась по службе. Предлагает работу, зарплату. Трудно поверить.

– Куда приехать?

– На завод.

Сообщает адрес. Другой конец города, более часа езды. Впрочем, в данных условиях это значения не имеет.

Дребезжащий троллейбус, таких не встретишь в центре города, развозит пассажиров от метро по городским окраинам, где туристских маршрутов не проложено. За кованой оградой – поваленные кресты, разрушенные могилы, присыпанные снегом, последнее прибежище горожан. Миновали, подпрыгнув на сидениях, рельсы, то ли брошенные, то ли редко используемые, и выехали на улицы промышленной зоны.

Грязные бетонные заборы с неприличными надписями, погнутые ворота, фасады зданий с чёрными окнами. Территория кладбища производств – много больше, чем кладбище людей.

Выхожу на четвёртой остановке. Забор, ворота, беспородная собака ждёт подаяния, кончики ушей упали вперёд, окрасом напоминает овчарку, один бок измазан соляркой или мазутом. Обхожу нищего в собачей шкуре, попадаю в маленькую проходную.

Пожилой охранник в тулупе, распадающейся шапке-ушанке и перчатках, обрезанных на кончиках пальцев, похожий на только что встреченного пса, переносит данные из паспорта в журнал, звонит по телефону. Меня встретят. Ступаю на территорию.

Красно-чёрные кирпичи здания отсырели и крошатся. Окна третьего, последнего этажа закрыты сосульками, окна первого погружены в сугробы. Круто, даже, для тех лет коммунальной анархии. Кое-где, клубится пар. Завод, значит, живой.

Сильное впечатление производит широкая неровная трещина в стене, образованная разъехавшимися кирпичами, тянущаяся от сугроба до сосулек. На пути её три окна, одно над другим, рамы перекосились, створки не помещаются в проёмы, и, лишь прикрывают их. Интересно, кто там работает в мороз?

Навстречу выходит женщина, начальник отдела кадров, в пуховом платке и поношенном ватнике, улыбается ласково. Лет, вероятно, сколько и мне. В здании она красиво скидывает платок на плечи, встряхивает головой, замечаю в ушах дорогие серьги из красного золота, кажется, с изумрудами, они подходят к карим глазам с зеленоватым вкраплением и модной стрижке на каштановых волосах, но нелепо выглядят на фоне грубого ватника.

Снимать дублёнку не рекомендует, в помещениях завода прохладно. Виноваты трубы на чердаке, покрытие их сгнило, тепло уходит вверх, обогревая кровлю, в радиаторы кабинетов и цехов вода поступает, почти, холодной.

«Тубы, разумеется, виноваты… Зачем пригласили, если нет средств на отопление предприятия? Как быть с трещиной? Кто трудится в помещениях с незакрытыми окнами?» – сплошные вопросы.

Поднимаемся на третий этаж. Широкий коридор, люди в толстых свитерах ручной вязки или в ватниках, как геологи зимой в советских фильмах про тайгу, только возраст у них такой, что искать полезные ископаемые вряд ли смогли бы. Приятная дама, проводив меня до приёмной директора, кокетливо прощается и исчезает.

В приёмной тепло – электрический конвектор, скидываю дублёнку. Минут пятнадцать ожидания. К секретарю заходят работники с вопросами, каждый из которых всё более проясняет состояние завода. Приглашают в кабинет.

Директор похож на крысу-кучера из старого кинофильма «Золушка», но в очках, крупный, имеющий приличную полноту в области живота и зада, и большой нос, сужающийся к кончику. Гладкие волосы, залысины – от висков. Знакомимся.

Чувствую, что напрасно тащилась в эту «тмутаракань».

Кучер в очках и современном костюме приглашает меня за стол для посетителей, торцом приставленный к его, усаживается сам. Секретарь приносит кофе, нужно заметить, высококачественный. Узнаю, кто рекомендовал меня. За работу на прежнем месте краснеть не приходится, слышу, что на заводе проблемы с бухгалтерией.