Иван Лягоскин - Веселов

«Бульдожка» встретила «Рязань» ласково, пролаяв:

– Че так поздно?

– Уже девять часов, я дверь собиралась закрывать, – продолжала вопить сторожиха.

– Я встречался с другом, – начал оправдываться «Рязань».

– Очередной наркоман, наверное, твой друг, раз не знает когда нужно приходить в общежитие, – не успокаивалась она.

– Я так не думаю, Софья Григорьевна, он положительный молодой человек, с золотой медалью окончил школу и красным дипломом институт, – начал свой панегирик «Рязань».

– Знаю я таких отличников, – вопила «Бульдожка» – сначала по блату получит медаль в школе, потом родители заплатят за красный диплом, и жизнь удалась. И такие отличники, – указывая пальцем на «Рязань», продолжила она, – неприспособленные к жизни без поддержки родителей, чаще становятся наркоманами.

– У вас есть пример? – начинал затягивать разговор «Рязань».

– Да сколько угодно, – ответила «Бульдожка».

– Сын соседа моего знакомого, того, который приходит к нам чинить розетки – наркоман, – сказала женщина с собачьим именем.

– Электрика дяди Славы? – спросил «Рязань».

– Какой он тебе дядя Слава? Вячеслав Михайлович, – приподнимаясь со стула, прокричала сторожиха.

– Да, извините, – сказал «Рязань».

– Его фамилия, случайно, не Потемкин?

– Да, – успокоившись, сказала сторожиха.

– Вот оно что, – тихо и задумчиво произнес «Рязань».

– Софья Григорьевна, можно мой друг, кстати, которого вы назвали наркоманом, забежит на пару минут ко мне в комнату, нам нужно обговорить статью, – спросил «Рязань», кладя на стол бакшиш в виде плитки шоколада.

«Бульдожка» оценивающе осмотрела Веселова и, опустив свой взгляд на предложенную взятку, не смогла отказать:

– Только ненадолго.

– Ровно в десять мой друг уйдет, – ответил «Рязань».

– Здравствуйте, – впервые произнес слово Веселов.

– Здрасте, – прищурив взгляд, прошипела сторожиха.

Веселов и «Рязань» стали подниматься по лестнице. Новый знакомый жил на втором этаже. Отворяя комнату, Веселов почувствовал странный сладковато-кислый запах. Такой запах имел французский сыр «Понт – Левек».

– Странно пахнет, – сказал Веселов «Рязани».

– Да? А я не чувствую.

«Рязань» жил один в комнате. Большая роскошь, учитывая, что проблемы с жилплощадью у НИИ существовали давно.

– Как ты уговорил комендантшу выделить тебе отдельную комнату? – Спросил Веселов.

– Я оказываю «Рентгеновне» определенные услуги, – улыбаясь, ответил «Рязань».

– Да ладно?

– Ну, это не такие услуги, о которых ты подумал, – быстро оправдался он.

– Я уже грешным делом подумал, что ты мне поведаешь очередную сенсацию, – сказал Веселов.

– Историю я расскажу, но попозже, – ответил «Рязань», скидывая ветровку на кровать.

Комната была старая, оклеена выцветшими обоями, которые у потолка уже отходили. А чтобы они окончательно не упали, будущий кандидат наук прибил их гвоздями.

На стене были пару плакатов репродукций известных картин. Но самыми примечательными были карта Советского союза во всю стену и висевший на противоположной стене, как бы разглядывая результат своей деятельности, портрет Ленина.

«Рязань», не сняв обувь, завалился на кровать и, смотря на портрет Ленина, начал цитировать стих:

– Браво, – зааплодировал Веселов.

– Сам сочинил?

– Нет, воспоминания с детства.

Веселов стоял у порога и продолжал рассматривать комнату. В комнате был старый письменный стол, на котором стоял монитор, системный блок и большие колонки. Кроме оргтехники, на столе лежали грязные ложка, вилка и нож. На клавиатуре неудобно располагалась грязная тарелка. Кроме стола в комнате был шифоньер, двери которого были открыты. В шифоньере висел весь гардероб «Рязани»: зимнее пальто, несколько брюк, пару курток и рубашек. На полках скомкано валялись свитера, толстовки и майки. Лишь один костюм был помещен в целлофановый портплед.

Заметив остановившийся взгляд Веселова на портпледе Рязань сказал:

– Там мой единственный костюм, это подарок бабушки на выпускной после института. Я его очень берегу и надеваю его редко. В последний раз надевал на защиту темы диссертации.