Герман Кирсанов - Вьетнамские каникулы. Необязательная встреча

– Давайте знакомиться. Меня зовут Георгий. Это как вы уже знаете Эрик, рядом отец Александр. Вашего имени я не знаю, – обратился я возможному директору завода.

– Виктор. Ребята, у кого телефон работает? У меня, то ли батарея села, то ли от воды умер. Надо позвонить. Девушка в отеле сидит, наверно с ума сходит.

Ерик достал из кармана простенький водонепроницаемый телефон и передал его Виктору. После того, как директор завода насюсюкался со своей любовницей (с женой обычно так не разговаривают), мы позвонили дьякону Булкину, успокоив его, что с отцом Александром все нормально. Он, оказывается, был уверен, что приезжий священник, все это время, находится на территории городка. На полуслове связь оборвалась. Телефон показывал отсутствие сети.

– Связи нет, – констатировал Эрик, – здесь после тайфуна 2006 года три дня не было ни связи, ни света!

– Раз такое дело давайте выпьем и поедим, – произнес Виктор, раскладывая по тарелкам ветчину и ставя на импровизированный стол бутылку виски, – вы батюшка пить будете? Или Вам нельзя?

– Я давал обед послушания, безбрачия и нестяжания. Воздерживаться от алкоголя я обещание не давал. Так что пить мне можно, но предпочитаю воздерживаться и выпиваю немного вина по праздникам. За предложение спасибо. Я лучше зеленым чайком побалуюсь, – ответил отец Александр.

– Эрик? Георгий? Бу? – продолжил опрос Виктор.

– Бу, – поддержал инициативу Эрик.

– Спасибо, но нет. Я с отцом Александром чайку, – отказался я, хотя в глубине души мне хотелось выпить, чтоб снять напряжение, вызванное надвигающимся тайфуном.

– Ну, как хотите, настаивать не буду, – произнес Виктор, наливая в два гостиничных стакана.

– Виктор, можно вопрос? – не удержался я, – вы кто по профессии и образованию? Я почему-то убедил себя, что вы директор завода.

– По образованию я экономист, а по профессии хозяин небольшого консервного завода на Сахалине. А что?

– Поверьте, ничего. Просто праздное любопытство. Когда я зашел в бар, убедил себя, что отец Александр иеромонах, а вы директор завода.

– Понятно. Батюшка, а можно теперь к вам вопрос? – сказал Виктор, сразу после того как они с Эриком выпили и закусили.

– Пожалуйста.

– Вот вы дали обет безбрачья – это понятно, значит, семью нельзя иметь, а что еще вы Богу пообещали?

– Послушание и нестяжание.

– Это что? Или правильнее сказать – это как?

– Послушание – это отказ от своей личной воли. С момента как ты становишься монахом, ты должен делать не то что хочешь, а только то, чему учат и наставляют. Для современного человека, отказ от собственной воли малопонятен. Людям в голову не приходит, как можно в трезвом уме и светлой памяти отказаться от собственного «я»? Это очень сложная тема. В общих чертах понятно?

– Понятно.

– Теперь о нестяжательстве. Это добровольный отказ от владения какой-либо собственностью. То есть, становясь монахом, ты фактически обещаешь до конца своих земных дней жить в нищете.

– Как ворам в законе, – прокомментировал Виктор, – им тоже нельзя иметь имущество и семью.

Потом одумался и добавил:

– Согласен. Аналогия наверно не уместная. Можно еще вопрос?

– Да.

– Вот вы евромонах.

– Иеромонах.

– Извините. Иеромонах – это какой-то особенный монах?

– Наверно нужно начать с того, что в Православной Церкви существует два духовенства белое и черное.

– Ух ты! Темные и светлые силы? Прям как в кино! – не удержался сахалинский «консерватор».

– Виктор, давайте дослушаем, – предложил я.

– Если все упростить, то и те, и другие слуги Церкви, но белому духовенству можно иметь имущество и семью, а черному, монашествующему, нельзя. Если вы зайдете в обычный городской храм, то увидите «белых» священников, а если приедете в монастырь, то там все чины состоят из черного духовенства. Иеромонах – это просто монах-священник.

– То есть, вы себя держите в «черном теле», а «белые» расслабляются! – резюмировал хозяин консервного завода.

– Никто из служителей Церкви не расслабляется. Это только на первый взгляд кажется, что белому духовенству легче, а на самом деле монахам, может быть, даже в чём-то проще живется. Нет такого количества мирских искушений. Да и потом, семья, Приход, Храм – все это груз, который белый священник тащит на себе каждый день, – произнес отец Александр, пригубив остывающий чай.

Возникшую паузу заполнила стихия, напомнившая о себе грохотом и дребезжанием окна. Со свистом и каким-то странным чавканьем, из всех щелей оконного проёма полилась вода. Несмотря на то, что во Вьетнаме полгода идут дожди, в большинстве домов стоят дешевые алюминиевые окна, которые даже при небольшом наклонном ветре пропускают воду. Мы отодвинули кровати вглубь комнаты и убрали с пола вещи, но оконный водопад внезапно прекратился.