Л. Лапина - Приворот. Сборник поэзии и прозы

– Читать нечего… – Пожимали плечами многие известные ему в современной Москве… и не самые глупые.

А ведь и верно! Читать нечего… Потому что если книгу пишут для денег, издают для дохода – на том и кончается литературный процесс. Остается один «книгоиздательский бизнес»; в этом, прошу простить за выражение, бизнесе, самым выгодным становятся «дамские романы» и кретинские боевики. Даже и детективы – не выгодны.

Шерлок Холмс? Какой-то он подозрительно умный… Химией занимается, физикой… все шрифты газет знает… Сидит думает, не бегает и не стреляет, не бьет всем морды… прямо доцент позорный, а не герой детектива. И вообще – играет на скрипке, в оперу ездит… Ненормальный. От этих мыслей у Николая Николаевича свело скулы, как от поедания лимона.

Читать стало нечего… Николай Николаевич припомнил свою последнюю попытку приобщиться современной литературе, и настроение совсем уже испортилось.

«И пришел представитель народа, Иван Дерьмодавов, ростом два с половиной метра плечи – во!!! Голова во! – меньше кулака, и всех баб сразу переоплодотворял, а мужикам порвал пасти и выткнул моргалы, после чего главный гад, антиллихент Вася Козлотрахов, сразу отдал ему все свои миллионы, похищенные у общака…»…

Подумаешь об этом – и не в добрый час захочется обратно в СССР. Были у Николая Николаевича и знакомые, всерьез оравшие, что в СССР находился потерянный рай, и что народ весь жаждал этого рая. Допустим, рая Николай Николаевич тоже не припоминал. И народного выбора тоже.

Прадеда он не застал, но дед рассказывал – предок был у Деникина. Был недолго, всего два месяца, а потом всю жизнь рассказывал, как воевал с «белобандитами» и именно от них получил пулю в колено. Может быть, как раз тем и рассказывал, от кого получил. И прадед, и дед до конца своих дней утробно, тяжело ненавидели советскую власть. Николай Николаевич не мог сказать, что ненавидит… Как большинство людей своего сословия и своего поколения, он ее спокойно, естественно презирал; даже ненавидеть ее он был уже не в состоянии; ненависть изошла двумя поколениями раньше. Дед говорил, что бывают на свете трое: подонок, дурак и коммунист. Можно быть сразу двумя из этих трех, но сразу тремя – не получается. Вспоминая и то, чтоб было в его молодости, и этих, орущих о прелестях социализма, Николай Николаевич соглашался с мудрым дедом.

– Нашей семье предстоит жить в третьей цивилизации, – говаривал дед.

Ну да… Цепь поколений семьи шла из царской России, проходила через советский период, продолжалась в нынешней, коммерческой эпохе… В каждую из этих эпох человеку необходимо место, где продолжается нормальная человеческая жизнь. Где можно не ходить строем, не быть в стаде. Где можно не лизать задницу царедворцам и не петь «Боже, царя храни», не кричать «Будь готов!», не требовать смерти врагам народа, не наворачивать сто процентов на сто, не выяснять, за сколько долларов костюм и галстук на партнере. Где вечером можно не пялить бельма в ящик для идиотов, а сесть в кресло, и взять в руки книгу…

Прошлый раз он не дочитал «Похождения Ходжи Насреддина». Книга хорошо легла в руку, на раскрытой по закладке странице Ходжа сидел на крыше дома, смеялся над ловившими его стражниками. Интересно, почему эту книгу еще не объяви «антиузбекской»? Еще не сожгли рукой палача? Не начали судиться за то, чтобы уничтожить все ее тиражи? Наверное, в Узбекистане уже не умеют читать. Нет, «Ходжа Насреддин» будет завтра… Николай Николаевич раскрыл томик Николая Гумилева.

Не семью печатями алмазными

В Божий рай закрыт навеки вход.

Он не манит блеском и соблазнами,

И его не ведает народ.

Это просто дверь в стене заброшенной

Камни, мох – и больше ничего.

Рядом нищий, словно гость непрошенный

И ключи на поясе его.

Мимо едут рыцари и всадники.

Трубный вой, бряцанье серебра…

И никто не взглянет на привратника,

Светлого Апостола Петра.

Все мечтают: там, у Гроба Божьего,

Двери рая вскроются для нас,

На горе Фавора, у подножия,

Прозвучит обетованный час…

Оторвался. Задумался. Вспомнил: безумное мчание машин по основной, по главной трассе. Трубный вой клаксонов. Бряцанье серебра. Современные всадники, истеблишмент, дамы простят за выражение… До сих пор ведь, наверное, не все вылезли из бесконечных, на километры, пробок, не добрались до своих чудных клубов, дачек и отельчиков, не отхлебнули первых глотков, не полезли в лифчики к проституткам… Так и ломятся к своему раю. «Рай для нищих и шутов» – всплыло уже из Высоцкого.