Марина Линник - На перекрёстке двух миров

Брат Элизабет, Ричард Бертон, после трагической смерти их родителей, которые утонули на своей яхте во время шторма, был единственным близким и родным для нее человеком. Им исполнилось по десять лет, когда случилось то несчастье. Спасательные службы увидели на берегу лишь обломки судна и бутылку с последним посланием от их горячо любимых и любящих родителей. Элизабет до сих пор помнила каждое слово из этого письма, читанного и перечитанного много раз, а особенно хорошо врезались в память несколько последних строчек: «Берегите себя и заботьтесь друг о друге. Мы вас очень любим и будем там, на небесах, молиться за вас. Ваши мама и папа». У девушки навернулись слезы. Невзирая на то, что со времени трагедии прошло достаточно много времени, та боль, которую она ощутила, узнав о случившемся, осталась с ней навсегда.

После похорон и оформления всех документов они перебрались в Марсель, к своему дяде. Других родственников у сирот не было. Генрих Дэвис Херрингтон, капитан дальнего плавания, часто бывал в отъезде. Воспитанием детей занимались няня, нанятая морским офицером, и его экономка. Милейшие женщины сразу же нашли подход к детям. Поэтому Элизабет и Ричард выросли во внимании, любви и заботе, что, без сомнения, отразилось на их характерах. Дети стали добрыми, понимающими и чуткими людьми, всегда готовыми прийти на помощь. Что касается их дяди, то они его, даже если первое время и побаивались, то сейчас просто обожали. Это был настоящий морской волк: крепкого телосложения, высокий, статный человек с железным, а порою и жестким характером. От его командного голоса, выработанного годами, часто вздрагивали даже самые бесшабашные подчиненные. Генрих Дэвис Херрингтон родился в Эдинбурге, на севере Англии, но ветер странствий занес его однажды в Марсель, и после недолгого раздумья он решил обосноваться в этом прелестном местечке.

Поначалу капитан Херрингтон с трудом находил общий язык с детьми. Ему казалось, что они слишком избалованы и много шумят. Своих детей у него никогда не было, ибо он так и остался холостяком, преданным своей единственной любви – морю. Но вскоре (правда, не без помощи психотерапевта, который посоветовал ему обращаться с детьми помягче и поласковее) в его лице они обрели не только верного и преданного друга, но и советчика в любых делах. И чем дольше моряк общался со своими племянниками, тем больше завоевывали они его сердце.

Когда Ричард подрос, Генрих Херрингтон хотел, чтобы мальчик пошел по его стопам. Но юноша выбрал зоологию, и дядя, видя, что убеждения не помогут, не стал ни на чем настаивать, предоставив детям самим выбирать свою судьбу. В результате сестра и брат, не сговариваясь, выбрали профессию зоолога. После института девушка осталась работать в Париже, а ее брат, влекомый столь свойственной всем молодым людям романтикой, отправился покорять неизведанные просторы Африки.

Вот уже больше двух лет Ричард работал в WCS – Обществе сохранения диких животных. Он ездил с инспекцией по различным районам и паркам Африки, изучая не только топографию, но и влияние человека и прогресса на дикую природу этого столь необыкновенного континента. При поддержке WCS команде, в которой работал брат Элизабет, удалось реализовать немало проектов. Благодаря знаниям, деловым качествам и коммуникабельности Ричард принимал в них самое активное участие.

Три месяца назад его пригласили в один, пожалуй, самый большой за последние тридцать лет проект – создание гигантского национального заповедника. По планам организаторов, он должен был стать самым большим в мире. Это стало возможным лишь благодаря лидерам нескольких африканских стран, которые отказались от претензий на некоторые территории на юге Африки. На их решение повлияли не столько забота о ближних и желание сохранить национальное достояние (а ведь Африка – это один большой уникальный заповедник, величайшее обиталище диких животных), сколько погоня за получением огромной прибыли благодаря сафари, которое должно привлечь большой поток туристов со всего света. Ричард с головой окунулся в новую работу. В последнем письме, присланном около двух месяцев назад, он писал о многообещающих перспективах и своих надеждах. Но затем – ничего, пугающая неизвестность. Элизабет несколько раз звонила в штаб-квартиру, которая находилась в Бронксе, но там ей не дали вразумительного ответа: «Он на задании, сообщить ему, что вы звонили, не представляется возможным. Перезвоните через неделю». Но и через неделю история повторялась. Не выдержав, она поделилась своими опасениями и беспокойством с дядей, Генрихом Херрингтоном.