Алла Лебедева - Упущенное счастье

Меня воспитывали в строгости. Никаких разговоров на сексуальные темы в нашем доме не велось. Мать и бабушка следили, чтобы я вовремя возвращалась из школы. Мне не разрешали ночевать у подруг и задерживаться на школьных вечерах. Они опасались, что, кто-нибудь может испортить мой нравственный облик. Я каждый день слышала о том, что девушка должна содержать себя в телесной и душевной чистоте. Я считала, что эти правила присутствуют, в каждой семье. Ольга же, показала мне совсем другую сторону жизни. Поступок Ольгиной матери казался мне отвратительным. Мне было непонятно такое жестокое отношение к собственной дочери. Конечно, я из вежливости, не озвучивала своего мнения. Сама же Ольга, не видела в материнском поступке, ничего дурного. « Ты уже не девочка. Кто же возьмет тебя замуж, когда ты вырастешь?» – спрашивала я ее, с изумлением.

Я не сомневалась, что замуж надо выходить только в девственном виде. Не целованной, ничем не запятнанной и чистой во всех отношениях. Образ тургеневской романтичной девушки был для меня вдохновляющим примером. На что, Ольга весело отвечала мне: « Зачем мне замуж? Я и так могу спать, с кем хочу!». Я, с негодованием, отворачивалась от нее. Видя мое недовольное лицо, Ольга только посмеивалась. Мне нравилась доброта Ольги, я уважала ее за заботливое отношение к другим. Я была уверена, если снежная метель занесет тропу, ведущую в школу и я заблужусь в поле, то Ольга всегда найдет меня и придет на помощь. Она была хорошим другом.

И она любила Витю Орлова. Писала ему записочки, приглашала на свидания, мучилась от неразделенного чувства. Витя сидел позади нас, через две парты. Свои записки Ольга передавала Юре Сарапову, закадычному Витиному другу. Тот перекидывал их, прямо Вите на парту. На переменках, Витя зачитывал Ольгины любовные признания вслух, чтобы мальчишки слышали. Ребята мощно гоготали, с нескрываемой издевкой, смотрели на Ольгу. Она понимала, почему ребята смеются, и сжималась в комочек, от обиды. Мне было жаль ее. Я пыталась воздействовать на Витю, с целью прекратить издевательство над Ольгой.

– «Орлов, тебе не стыдно смеяться над девочкой?»– гневно спрашивала я Витю. – «Мне? Это Ольга-то, девочка? Это ей должно быть стыдно, напрашиваться ко мне на свидания!»– с насмешкой отвечал Орлов, и обращал на меня свои огромные карие очи, опушенные черными густыми ресницами. Смотрел пристально, словно обволакивая странной силой. Я, с трудом, выдерживала его взгляд, изо всех сил пытаясь, придать своему лицу твердое выражение. «Еще не хватало, чтобы он причислил меня к толпе своих поклонниц! » – в панике думала я.

– «Перестань унижаться перед ним!»– уговаривала я Ольгу. – «Не могу. Я так люблю его, понимаешь? Может, когда-нибудь, он придет …» – плача, говорила Ольга. Я вспоминала нищету и убогость Ольгиной квартиры и думала: « Разве зайдет туда этот франт Орлов? Вряд ли…». Но, вслух, ничего не говорила об этом. Боялась обидеть подружку.

Девятый класс я закончила на «отлично». – «Раскольникова! Пойдешь на медаль! Все шансы у тебя есть! »– сказала мне наш классный руководитель Любовь Петровна. Я была довольно тщеславной девочкой. Мечтала о золотой медали, о признании. Под скромным внешним обликом, в моем сердце билось огромное стремление быть лучше других. Не только Вите Орлову хотелось быть первым. Я была такая же. Но вокруг твердили, что комсомолец обязательно должен быть скромным. Таким, каким был великий Ленин. Простым, честным и скромным. Когда меня хвалили, я опускала глаза, чтобы никто не видел, как в моих глазах вспыхивает радость.

Но в августе, приехала моя мама. По непонятным мне причинам, у нее произошел конфликт с дедушкой. Мама забрала мои документы из Рысевской средней школы и, не взирая на мое возмущение и слезы, настояла на том, чтобы школу я закончила в другом городе. Мы переехали в Усть – Иланск. Моя связь с моим классом, с Ольгой прервалась.

1975 год.В июле, я поехала поступать в Иркутский медицинский институт. Это была моя вторая попытка получить высшее медицинское образование. Средний балл моего аттестата был – 4,8. Могло быть повыше. Когда мама, против моей воли, перевела меня в другую школу, я потеряла интерес к учебе. Мне не хотелось ни медали, ни похвал, ни признаний. Я перестала быть послушной примерной девочкой. Вместо уроков, я читала романтические английские романы и писала возвышенные стихи. Наверное, в этом был элемент детского протеста против матери. Впрочем, перед выпускными экзаменами я одумалась, снова собралась, сконцентрировалась. Но две четверки в мой аттестат уже просочились. Высокий проходной балл в медицинский институт потряс меня – 24,5. Учитывая мои 4,8 надо было сдать четыре предмета исключительно на «отлично». Ругая себя за собственную лень, я принялась за учебники.