Екатерина Риз - Драмы больше нет

Почему, например, я поддаюсь? Почему соглашаюсь на чужие правила?

Почему я снова в Москве и еду на зов бабушки?

Почему самой себе не могу честно ответить, насколько для меня это важно?

Ещё на подъезде к дому отца, у меня на душе стало окончательно муторно. Автомобиль остановился, я смотрела на высокие, кованые ворота, на крышу дома над ними, и буквально собиралась с силами, чтобы выйти из машины и нажать кнопку домофона.

Меня и у дома никто не встретил. После моего звонка в домофон, тот пискнул, калитка открылась, я прошла, и направилась с дорожной сумкой к дверям дома. Ситуация была привычная, как однажды объяснила мне Елена, я же член семьи, и в особом приеме и участии не нуждаюсь. Должна чувствовать себя в своей тарелке при любом раскладе. Расклад только всегда был один и тот же. Но я старалась не обижаться. Понимала, что все мои обиды, что порой всё же просыпаются в моей душе, все они родом из детства. Никому я ничего предъявлять и высказывать не стану, со своими демонами мне предстоит бороться самой.

– Всем привет! – довольно громко проговорила я, оказавшись в просторном холле отцовского особняка. – Кто-нибудь дома? Я приехала!

Мой голос звучал бодро и весело. Я всегда начинала улыбаться, когда переступала порог этого дома. Наверное, подсознательно включались гены отца. Необходимо было отыграть свою роль.

– С приездом, Анастасия Родионовна.

Мне навстречу вышла экономка, милая женщина лет пятидесяти, звали её Ольга. Все десять лет, что я приезжала в дом отца, она работала в их семье. А когда семья перебралась из Москвы загород, то Ольга переселилась с ними. Насколько знаю, семья у Ольги была, дети точно, уже взрослые, и она уезжала в столицу раз в неделю, навестить их. Всё остальное время проводила здесь. Тоже, знаете ли, такой жизни не позавидуешь. У отца порой случались приступы плохого настроения, и он становился жутко капризным. Не говоря уже о придирчивом характере бабушки. А Ольга всё сносила со спокойной улыбкой на губах. Завидую её терпению.

Увидев экономку, я с непонятным для себя облегчением выдохнула, притворную радость с лица убрала, а сумку поставила на пол у своих ног. Поздоровалась:

– Здравствуйте. Никого нет?

– Пока нет. Родион Николаевич на репетиции, у Зои Аркадьевны встреча в музее, а Елена Витальевна в салоне красоты.

– Понятно, все тотально заняты, – проговорила я.

Ольга подошла, по всей видимости, хотела забрать мою сумку, но я её опередила.

– Спасибо, не нужно. Моя комната готова?

– Да, конечно. Принести вам что-нибудь?

– Нет, спасибо.

Оказываясь в доме отца, я всегда начинала чувствовать неловкость от услужливости прислуги. К подобному необходимо было привыкнуть, у меня никак не получалось. А кроме Ольги в доме всегда присутствовала домработница, повар, водитель и через день приходил садовник. В общем, полный набор. Время от времени отец ещё охранника нанимал. Не знаю, для чего. Возможно, в моменты обострения звездной болезни или мании преследования.

Моя комната, если я могу назвать её своей, Елена всегда подчеркивала, что это комната для гостей, располагалась на втором этаже. Немного в стороне от других, что меня даже радовало. Небольшая, но светлая, два окна выходили в сад, здесь всегда было тихо. Удобная кровать, встроенный шкаф, комод с зеркалом, и телевизор на стене. Всё досконально обезличено, на самом деле комната для гостей, а не обустроенная для какого-то определенного члена семьи. Я не спорила, личных вещей в шкафу никогда не оставляла. Что привезла, то с собой всегда и увозила.

К сегодняшнему моему приезду поменяли круглый ковер у подножия кровати. Бежевый исчез, появился мятный с цветами. Красивый, кстати. Я скинула с ног туфли и походила по пушистому ворсу. Потом присела на край постели, вздохнула, окинула взглядом знакомые стены. Никакой радости от присутствия здесь не испытывала. И опять же возникал вопрос: зачем я приехала?

– Настя, дорогая, ты, наконец-то, здесь!

Бабушка вернулась домой после обеда. Её везде сопровождал секретарь, совсем молодая девушка неимоверно скромной и невнятной внешности, помню, когда девушка появилась, бабушка рассказывала мне, что нашла Олесю в каком-то подмосковном музее. Должность музейного работника, этой серой мышке очень подходила. И, кажется, девушка считала серьёзным везением, что Зоя Аркадьевна Кауто её заметила и приблизила к себе. С тех самых пор скромная музейщица в очках тенью следовала за своей начальницей, исполняя роль секретаря. Но на самом деле, следила за тем, чтобы с бабушкой ничего не случилось, как только та покидала дом. Олеся неотступно следовала за ней, поддерживала под локоть, приносила воду и чай, напоминала о времени приема лекарств, планировала график встреч Зои Аркадьевны, а затем всё обстоятельно конспектировала. Понятия не имею, кому нужны её дотошные записи. Наверное, после пыльной, тягучей, казавшейся бессмысленной и бесконечной деятельности в провинциальном музее, перемены казались Олесе фантастическими. Хотя, своими мыслями девушка никогда не делилась. Появлялась и исчезала всегда молча и незаметно. Только на моего отца и сестру глаза удивленно таращила, это я замечала, будто даже за полгода своей работы в этом доме, не сумела привыкнуть к тому, что они живые люди, и, по факту, её работодатели.