Татьяна Тимирева - Запах вешних вод

Переживать легче всего! Ходишь, страдаешь себе и ничего делать не надо. Любить трудней.

Недавно мне подбросили тощего, корявого котенка.

Хотела подбросить его другому и ходить возмущаться, какие есть сволочи, ну и переживать,

как он там, мелкий все же. Нет, никуда его не понесу.

Бог дал мне кусочек земли с домиком и подводит ко мне животных всяких

– На, назови их как хочешь.

И я не могу сказать Ему

– Это мне не надо, а вон то я выкину!

Всем положено место под солнцем. Я взяла котенка на руки

– Привет, корявый, как ты меня нашел? Будешь Шерлок Холмс!

– Можно просто Шерлок – посмотрел на меня котенок.

Хватит подавлять внутри себя сострадание. Пусть это чувство живет полной жизнью,

кто – то понимает, о чем я. Выкинуть котенка – это трусость.

Нет – трусости, а принять то, что дает жизнь и любить.

Я принесла домой котенка, а когда его разглядела, будто солнечные лучики пробежали

по стенам дома. Это же он, из детства!

И окрас, и морда!

Как такое может быть?

Это было тогда, в далеком детстве.

Бабушка никогда не повышала на нас, детей, даже голоса.

А если меня надо уложить спать, у нее был для этого помощник, наш большой полосатый кот.

Она сажала его прямо мне под одеяло.

Старый и мудрый, кот понимал, это хозяйский детеныш и деваться некуда – надо с ним сидеть.

Он терпеливо сидел и урчал мне в лицо, только я закрывала глаза,

начинал задним ходом выползать так тихо, что я не дожидалась и засыпала.

До сих пор помню огромную, как большая тигра, мордашку кота, урчавшего мне в лицо.

Мы оба с ним понимали, что мне надо уснуть.

И вот ко мне вернулся мой ушастый нянь, и нам хорошо и спокойно вдвоем,

особенно мемуары писать, он всегда со мной рядом.

До четвертого класса я жила в двух мирах, летом у отца с бабушкой, а зимой у мамы с отчимом.

Летний мир – это чудесная речка, над которой склонялись ивы,

они тонкими веточками чуть касались воды.

Это любимая бабушка, умная, добрая, самая лучшая.

Двоюродные сестры, яблони, малина, смех и слезы, много всего – целая жизнь.

Я приезжала ранней весной, никого еще не было из сестер, и мы с бабушкой и папой одни.

Уже начинали течь ручьи, я выходила из дома и смотрела, как текут вешние воды весной.

Может после зимнего города так завораживал тот запах вешних вод!

– Я тебя буду помнить всю жизнь – говорила я этому запаху.

А будучи взрослая все надеялась, что куплю домик в деревне, хоть под дачу

и буду приезжать хотя бы летом.

Был такой домик и не один – но того запаха не было.

Запаха вешних вод, синих бабушкиных глаз, настоящего солнца – никогда больше не было.

Лето пролетало и наступала осень. Я уезжала в город позже всех,

уже кружили желтые листья и начинались дожди.

На конечной остановке меня сажали бабушка или отец, и я ехала одна до города,

следующей конечной остановки и пешком шла домой.

В пятиэтажке, где жили мама с отчимом, никто не выйдет с кухни, по поводу того, что я приехала.

С мамой я боялась поделиться, и ничего рассказать, даже про речку!

– Так и будешь, вся в отца, пьяницу и дурачка в речке сидеть! Ха – ха – ха!

Не нужна она тебе, речка твоя – злостью и насмешками отвечала мама.

Как страшен тон ее голоса, и почему папа стал дурачёк? Я шла в кладовку и пряталась,

дрожа от страха, а в пространстве стояла злоба, оскорбления папы и меня.

Они с отчимом не были пьющими, а так – граненый стаканчик коньяка для отчима, перед сном.

И не считались неблагополучными, и тунеядцами тоже не были –

что так оскорбительно в те, советские времена.

Как так получалось? Работящая и порядочная семья, в которой я жила зимой,

выталкивала меня, маленькую, из моего счастливого, детского мира.

А он, мой мир солнца и речки – еще долго согревал меня осенью.

Вот я бегу по огороду и бултых, с мостика в воду, речка то рядом, чуть ниже на склоне.

Когда бежала, то отбивала все пятки и находилась там весь день,

пока не посинею вся и зубы не застучат. У нас был отдельный мостик,

с двух сторон две большие ивы склонялись над водой.

Я часто находилась там одна, только я, запах реки и мелкие волны,

когда подует ветерок. Моя речка стала моей тайной – она давала столько!

Как первая любовь – простая тайная любовь – моя речка.