Евгений Трубицин - Обучение тишиной

– Что это? – с искренним удивлением, спросил я.

– Это твое задание на ближайшие месяцы. – произнося это, он как-будто насторожился, опасаясь за мою реакцию.

– Я думал вы будете учить меня сами? – произнес я, начиная чувствовать зарождение разочарования и обиды.

– Ты думаешь у меня есть время учить кого ни попадя серьезным вещам? – с ухмылкой произнес он.

– Но вы же обещали. И почему вы заставили меня сидеть практически всё занятие и не сказали об этом сразу? – с еще более обиженным голосом произнес я.

– Потому что тебе не помешает научиться терпению, прежде чем ты сможешь хоть что-нибудь понять.

– А что на том листке? – спросил я, пытаясь смириться со сложившейся ситуацией.

– Я же сказал – твое задание. Я написал несколько упражнений, которые ты должен будешь делать постоянно, с момента когда с утра откроешь глаза и до засыпания. – произнес он, немного тверже обычного.

– Про это я уже понял. – пытался оправдаться я.

– Если бы ты мог что-то понять, мы бы сейчас с тобой не разговаривали. – съехидничал он. – Тебе нужно будет делать эти упражнения до того дня, пока они не станут твоим образом жизни. Только тогда, когда ты перестанешь воспринимать их как упражнения и сделаешь неотъемлемой частью себя – приходи ко мне.

Старик принялся заваривать чай и на время вышел из комнаты, в которой мы беседовали, чтобы сходить за своей огромной чашкой. Воспользовавшись его отсутствием, я стал рассматривать книги, которыми была забита комната. Все они были с русскими названиями. Пушкин, Достоевский, Толстой, Гессе, Диккенс. Я не заметил ни одной эзотерической книги, или литературы по восточным единоборствам. Современных авторов тоже было немного. В голове у меня стал складываться определенный образ интеллигентного старика, читающего только классику. Но мои мысли были прерваны, китаец вернулся.

– А вы читаете только классику? – подождав, пока старик нальет себе чай, спросил я.

– Во-первых, эти книги не мои, – чуть строго бросил он. – А во-вторых, ты уверен, что хочешь потратить свое время на разговоры о книгах? Сегодня у меня нет возможности сидеть с тобой так долго, как вчера.

– Понятно. – оторопев, ответил я.

Пока я вспоминал, какие вопросы хотел задать, мое состояние стремительно двигалось в сторону грусти.

– Я хотел спросить про ложную личность, мне кажется я понял, что это такое.

– Сейчас я смотрю на тебя и могу с уверенностью сказать, что если ты вдруг и понял хоть немного, то это понимание ничуть тебя не изменило. А следовательно, это и не понимание вовсе. – Он отхлебнул чай и издал вздох от наслаждения напитком. – А вообще, нам бы лучше поговорить о твоих упражнениях. – сказал старик и взглянул на меня.

Я удрученно кивнул головой и он продолжил.

– Запомни одно требования, которое я перед тобой поставлю. Не читай, что написано на листке пока не придешь домой. И даже не пробуй схитрить, могу тебя заверить, что узнаю, если ты нарушишь уговор. Согласен? – китаец прищурился и посмотрел на меня, видимо ожидая моего согласия.

– Конечно согласен, запросто. – быстро ответил я.

– Ну тогда на сегодня все, и повторю: приходи только тогда, когда упражнения перестанут быть упражнениями и станут частью тебя.

Я поднялся, поблагодарил старика, хотя и испытывал больше негативные, чем положительные чувства. И в очень странном состоянии поехал домой. Моя обида на старика и крушение всех ожиданий настолько выбило меня из колеи, что всю дорогу я провел в прострации, летая в каких-то сбивчивых размышлениях. Но когда подходил к дому, моя грусть сменилась интересом, мне не терпелось посмотреть упражнения, но так как до дома оставалось каких-то двадцать метров, я решил не искушать судьбу и сдержать обещание.

Переодевшись, я приготовился к знакомству со своими предстоящими упражнениями. Упражнениями, которые, по словам старика, надо было делать постоянно, с утра до вечера. Развернув бумажку, я увидел слова, написанные бледными, еле заметными чернилами, видимо, чтобы было невозможно их прочитать, не разложив листа. Точнее, всего три слова: убирай все мысли.

Я разглядывал клочок бумаги наверное в тридцатый раз. «Убирай все мысли» было написано на нем красивым почерком и больше ни слова. Я осмотрел бумажку с разных сторон, мечтая, что найду какую-нибудь подсказку или дополнительные указания. Но в моем распоряжении были только три слова, при том слова, до которых буквально несколько месяцев назад, я дошел самостоятельно. Правда, если быть честным, начав тогда убирать мысли, я продержался всего три дня, а затем они взяли надо мной верх. И как-будто стократно усилившись, атаковали меня целыми днями. Конечно, получив подтверждение своих слов от другого человека, к тому же от человека, внушившего мне доверие, я намного сильнее стал убежден, что отключение мысленного бормотания – это необходимый шаг.