Евгений Козлов - Ангел Аспида

– Вы лукавите, господин. Я воочию видел правду в ваших алчных до чужой жизни глазах. Вы играли с ним, как играете со всеми.

– Это слабость власти. А что ты хотел, чтобы сила, предназначенная для разрушения, созидала? Если только после того как всё уничтожит. На обломках возводят города на костях. Не так устроен мир, как ты себе воображаешь. Всем царям военачальникам нисколько не жаль чужие жизни. Но не будем об этом. Ты, Эстебан, потрясающий психолог, и по этой причине я нанял тебя, ты помимо внешней оболочки человека, пытаешься проникнуть внутрь вещей, в души людей. Потому-то и бандиты бросают оружие, завидев твой прозорливый лик. Ты заглядываешь им в души, и они обнаженные, прикрывая срам, убегают прочь, ища новую одежду. А в Аспиде ты заметил что-нибудь странное?

Внезапно показалась миссис Дон-Эскью и громко сказала.

– Лютер. Вот ты где. Неудивительно, что мы обыскались тебя. Правду глаголют, что пропажу всегда нужно искать в самых обыденных местах. Но сейчас ты должен поздравлять мою сестру с рождением замечательной девочки, а не слабоумно торчать на холоде. Пойдем, хотя бы увидишь малютку.

– Конечно, дорогая. – ответил барон и напоследок шепотом обратился к слуге. – Скоро ты заимеешь еще одну должность. Готовься стать крестным отцом. Ты чувствуешь бремя греха, и ты будешь за него отвечать, ты возьмешь его на свою душу, Эстебан. Готовься.

Они вдвоем миновали широкие коридоры, стены были обклеены узорчатыми обоями, картины висели разных размеров и фактур, занавеси на гардинах всевозможных атласных фасонов, остальное чуть уходило в тень, не раскрепощаясь особой роскошью. Интерьер выделялся своеобразностью дизайна, декоративность отдельных предметов мебели являло собой некую особенную пластичность, меняя места дислокации, ощущение уюта не ускользало сквозь призму привычности, словно вещи составляли единое целое с объемными комнатами. Усадебный дом многогранно обширен, здесь и спальни, двое гостиных, число коих зависит от численности гостей, кухни, кладовые, игровой зал, где расположен бильярдный стол, обитый лазурным сукном. Всего не перечислить, так велико многообразие нюансов здешнего декора. Родовое поместье передавалось из поколения в поколение, как крепкое гнездо, свитое первыми важными птицами, или то был скворечник, сотворенный вне их ведома, но для их удобства, и весьма приглянувшийся им для благополучного жилья. Род Дон-Эскью никогда не слыл особой задумчивостью, отрешенностью или религиозностью, скорее наоборот, они всегда жили свободно на широкую ногу, вели действенный образ жизни. Но лишали себя свободой мысли и мечтания, ведь круг их интересов сводился к простой диаграмме – обогащения, удовольствия и деторождения. Что можно в общей сложности или простоте слить в единый термин – мирское мировоззрение. И сему они придерживались, не уступая ни на шаг в сторону. Книг в доме имелось великое собрание сочинений, но, увы, брались в руки лишь те, в коих подтверждалось сей бессмысленное импульсное кредо семьи Дон-Эскью. Каждый раз, когда очередной родственник умирал, то уходил тот человек, как правило, беспрекословно с пустым стеклянным застывшим взором, словно жизнь прошла, а он так и не задумался ни разу о жизни. И погребальный саван покрывал наготу их хладных сердец. А душа стояла рядом и плакала не о своем исходе, а о тех, кому предстоит уйти нераскаявшимся.

Барон весомого вида, с прилизанными короткими волосами на шаровидной голове, не имел офицерскую выправку, но вполне походил на зажиточного мэра, длинный сюртук частично скрывал его форменную полноту, а лицо его походило на гротескное изображение семи погубителей душ человеческих. Мари Дон-Эскью, баронесса, напротив была худа, излишне разговорчива и высокомерна, исполнив свой смысл жизни, что неукоснительно является деторождением, она горделиво возносилась над теми, кто еще не вступил на сей тяжкий труд, кто еще не принял на плечи свои сей непоколебимый груз ответственности. Она из тех кто везет ребенка в коляске, желая, чтобы все вокруг уважительно расступались, чтобы все одинокие люди видя ее счастье чувствовали себя никчемными и униженными. Она из тех, кто кичится своими детьми, но участие в воспитании оных принимает весьма посредственно, но педантично подходит к науке возрастания будущих поколений. Прическа ее непременно уложена в конский хвост, на ней строгое платье без излишеств, несколько сверкающих украшений для создания завистливых взглядов и абсолютно надменный вид, таково поверхностное описание баронессы.