Тамара Концевая - Непропавшие без вести. Рассказы

Собравшись гурьбой, мальчишки причудливо разрисовывали себя, пытаясь выделиться наиболее фантастическим рисунком. Они помогали друг другу докрашивать спину, затылок и ноги, чтобы узор по торсу казался законченным и визуально скрывал наготу. Кому-то из них нравилось изображать скелет на темной коже, а кто-то предпочитал раскраску полосатой зебры. Ведь меловые разводы надёжно сдерживают, словно в клетке, дух Смерти, что удобно и навсегда устраивается внутри у мужской половины общества.

Оликоси же было всё равно как скрыть обнажённую фигуру, куда важнее для него обозначить три поперечные полосы на лице – жёлтого, белого и синего цветов. Ему представлялось, что так он выглядит не только наряднее, но и мужественнее. Он и не догадывался, что уже начал расписывать гармоничными красками полотно своей жизни.

О ловкости и смелости ему говорили не раз с того момента, когда взял в руки длинную палку донго и принялся вёртко управлять ею в тренировочных боях. В таких занятиях получал много полезных навыков. Кроме развлечения, набирался опыта в искусстве ведения схватки, тренировал спортивную закалку. Но при этом не взращивал ненависть к мнимому сопернику и не стремился его ранить, как предписывал негласный закон предков.

Ровесники завидовали его реакции. Ведь кроме звания победителя в баталиях бойцы донго в более старшем возрасте имеют индивидуальные привилегии. Выиграв в особых соревнованиях, им даётся право выбрать себе жену не только среди своего народа, но и дружественных соседних племён. При этом счастливчику не придётся платить выкуп за избранницу. Правда, Оликоси об этом рано было думать.

Свою сноровку применял в домашних делах. Он лучше всех вбивал в землю колья, чтобы на них развешивать для просушки калабасы из-под молока. Мастерил на акациях со скудной листвой травяные лабазы для хранения зёрен кукурузы и тефа. Помогал матери строить новую хижину, если старая приходила в негодность. Он не боялся попрёков от сверстников за выполнение женской работы. Ведь жилища положено строить только женщинам. Уже с детства мальчонка ломал изжитые временем стереотипы, не ища оправдания мужской лености, которая присуща сильному полу не только его этноса.

Основным же занятием считался выпас в саванне коров и коз, принадлежавших его деревне. Там нужен был глаз да глаз, чтобы пастухи вражеских общин не отбили скотину и не увели на свою территорию. А потому стада оберегали мальчишеской ватагой.

Задумываться над тем, кто содержит их с матерью, начал позже. У них всегда было молоко и каша угали из кукурузной муки, а вот ни одной личной коровки не наблюдалось. На осмысленные вопросы сына мать отвечала гордо, что его отец, будучи носителем духа Смерти Ямды, с почётом умер ему в угоду, тем самым обеспечил признание и почести семье.

Малец смутно помнил тот день, ему было года четыре. Папа лежал на высоком топчане над дымящимся травами очагом, положив голову на деревянную бркуту. Он не шевелился, будто внимательно слушал, как супруга, сидя на жёстких коровьих шкурах, вроде гигантских щитов, заунывно бубнила непонятные заклинания.

В какой-то миг у мазанки показалась верховная жрица в ритуальном одеянии из козлиных кож. Она протиснулась в узкий и низкий аркообразный лаз и, встав на круглую табуретку бркуту, которую ей пододвинула мать, всыпала в рот лежавшему на полатях снадобье, а с рассветом тот уже не проснулся.

Эта безжалостная жрица-убийца, что распоряжается судьбами, действует по указанию богини Срек. Она временами наведывается к жителям, тогда её торопятся задобрить брагой из злаков, чтобы не вздумалось колдунье провести очередной гибельный обряд и не умертвить кого-либо из мужчин.

Признаться, ритуал не обходился без содействия самих жён. Изначально они готовили мужьям галлюциногенный напиток, затем укладывали их на ложе и незаметно вдували в нос несчастному ядовитый порошок, что заранее раздавала верховная ведьма. По прошествии некоторого времени колдовка разносила противоядие испытуемым, находившимся в наркотическом трансе. Иногда случалось, что кто-то из сильного пола не выживал, принося себя в жертву жестокому богу Ямды. Именно таким откупом стала жизнь отца Оликоси, когда спасительное зелье оказалось бессильно. После чего супруга получила всеобщее поклонение и покровительство общества.

В поселение к мурси иногда заявлялись иноземцы посмотреть на житьё-бытьё малого народа Африки. Разговаривали на незнакомых наречиях. По ребячьей простоте, а может из гордости парнишка каждый раз протягивал гостям ценную справку сложенную вдвое, которую бережно хранил в одном из сухих лабазов на дереве. Пусть не думают, что он никто! Он Оликоси Мулу!