Вадим Пугач - Кентавры на мосту

Тут она остановилась, точно представив этот разрыв во времени и испугавшись его. Застыла с бокалом.

– Шестьсот лет – уму непостижимо ( а пятьсот – ближе? А двадцать? А вчера? ). Спускаемся, благодарим батюшку, а ко мне подходит маленький Вася и говорит: «Хорошо, что пустили, там и вправду Царствие небесное, когда еще туда попадешь».

– Ну, за детей, – скомандовал Господи.

– Слушайте, сколько лет подряд можно с детьми работать? – задала вопрос как-то незаметно заприсутствовавшая жена Сансарыча. И тут ее только и увидели (Сансарыч, впрочем, видел уже давно и подавал всяческие знаки любви и уважения). – В нормальных странах можно годичный отпуск брать. Говорят, предотвращает профессиональное выгорание.

– Вот я вам один анекдот расскажу, – вставил Звездочет.

– Анекдоты приветствуются, – изрек Господи.

– Это сравнительно короткий анекдот. Попадает однажды пророк Иона в брюхо антропоморфного пылесоса ( что это, ёркин-пёркин, за анекдот такой? ). И чувствует, что все, конец, хуже ему, чем внутри кита. Вокруг пыль, грязь, бог знает что. И обращается к пылесосу: «Из глубины воззвах…» и все такое. А пылесос ему: «Ну, прости, брат, я думал, ты втянулся…»

Господи, тряся бородой, погрозил Звездочету:

– Кощунничаете, молодой человек ( не такой уж и молодой )! Вот я вам сейчас расскажу про то, что такое втянулся.

– Родился один мальчик. В советской интеллигентной семье, между прочим. Был он третьим ребенком. Первые пошли по технической части, а он сразу знал, что инженером не станет. Стихи писал, английский язык выучил. Потом итальянский. В хоровой кружок ходил. Филфак окончил. И все его в храм тянуло. Вокруг – жизнь советская, суетная, а ему хотелось чего-то другого, настоящего. Познакомили его с одним очень известным священником, я фамилию называть не буду, но вы его знаете, он еще мученическую смерть от топора принял. Священник его окрестил, и окунулся наш молодой человек в церковную жизнь по самое не могу ( откуда такой стилек-то, Господи! ). Праздники там всякие, в хоре опять же поет, в церкви помогает. Дальше – больше. Ушел в паломники, два паломничества совершил – на Афон и в Иерусалим, год в Крыму в пещере прожил, знаете – недалеко от Бахчисарая в пещерах монахи живут: такая узкая тропка, вниз – трехсотметровая пропасть, а он живет себе в углублении – там только лежанка и помещается – за занавеской летом и зимой. И до того дошел, что стал чудеса творить. Народ к нему потянулся. Знаю две пары, которые долго детей не могли завести, так он действительно помог ( и я бы помог, тоже мне фокус, – почти вслух пробормотал Фозанов), наложением рук лечить стал. И вроде как и сам убедился, что через него благодать передается. Ну, думает, все, святым стал. Что теперь делать-то? И видение ему было: отодвигается занавеска и входит некто, ликом черен, и говорит: если ты святой, прыгай вниз – бог поддержит.

– И что, прыгнул?

– Прыгнул. Он ведь как решил: если не прыгну, то, значит, как Иисус поступлю, а это нехорошо – с богом святостью равняться. Надо хоть в чем-то хуже быть, глупее, что ли, поддаться на уловку нечистого.

– Долго со скалы соскребали? – проявил интерес Фозанов.

– А он не разбился. За куст зацепился одеждой. Висит, значит, и Христа славит: поддержал-таки. Скалолазов вызывали, сняли его.

– А что с ним потом было? – спросила Жанна.

– Потом было. Может, будет еще, – и Господи выпил бокал залпом.

Разлили остатки. По окружности осиротевшего дна бутыли тянулся прерывистый красный след. Фозанов деловито долакивал ликер. Комиссар из каких-то таинственных запасников достал еще две бутылки красного, на этот раз уже обычных, человеческих размеров.

– А вот у меня был знакомый, который решил, что он волхв, —

– У него тоже чудесные способности обнаружились. До такой степени, что он создал секту своего имени и ушел в леса. Правда, недалеко, – Сансарыч усмехнулся. – Жил он с фанатиками, которые ему поклонялись, – их было человек двадцать, – в палатках, на карельских озерах, на перешейке. Придумал такое правило, что ночевать можно у одного озера только раз ( интересно почему? ). Кстати, знаете, сколько озер на перешейке? ( Откуда? ) Почти семьсот. Так что их должно было хватить года на два. Если государственные праздники пропускать.

– И они продержались два года?