Анатолий Самсонов - Фокус гиперболы

А теперь к делу. Я должен сообщить тебе то, о чем не решился сказать в Афинах. Это касается моего прошлого. А прошлое всегда присутствует в настоящем. И не уйти от этого. Ты знаешь, я выехал из России в 1929 году. Подробности тебя не особенно интересовали, и потому я не говорил о них. Теперь скажу. В 1929 году выехать из России простому человеку было невозможно. Никак. Можно было только сбежать. Я и «сбежал». Я был негласным сотрудником ГПУ. Организовал все мой шеф – Глеб Иванович Бокий. Потому бегство и удалось. И не одному, а с Петром Соколовым. Ты носишь имя в его честь. Остальное, если захочешь, узнаешь и поймешь из того, что я условно назвал дневниками. Я кое-что не успел завершить. Надеюсь, завершишь ты. Да поможет тебе Бог. Теперь я уйду со спокойной душой. Я люблю тебя. Прощай. Запись уничтожь»

Петр снял наушник, стер запись и выключил диктофон. «Отец сотрудник ГПУ? И как это прошлое связано с настоящим? И что не успел завершить? И кто такой Петр Соколов? Да, припоминаю. Это было как раз в Афинах. Речь зашла о дружбе, и отец сказал, что у него в жизни было два настоящих друга: Петр Соколов и Дамдин. И тогда же он что-то начал говорить о завещании. Я, помнится, перебил его какой-то глупостью, и отец сменил тему. И вот теперь эти загадки. Так, так. Дамдин. Мне было лет десять, когда он появился и сразу стал называть меня – „сынок“. Высокий, худощавый, седой человек с непроницаемо умным и бесстрастным лицом. И с тех пор он бессменный вице-президент компании, член совета директоров и своего рода alter ego – второе „я“ отца. А после отъезда отца на Кипр Дамдин фактически правит бал в отцовском бизнесе. Тоже загадка».

Петр достал «Ветхий Завет». Быстро пролистал книгу. Записи на русском языке сделаны рукой отца. И еще чей-то почерк. Опять товарищ «Д». И вклеенные конверты. Отодвинул «Завет» и заглянул в Красную папку с подшитыми листами отпечатанных и рукописных текстов на английском языке. Открыл первую страницу. Печатный текст начинался литерой – доктор «SS». И название – «Тиберий. 20-й год до нашей эры».

Товарищ «Д», доктор «SS», а теперь еще и Тиберий? Эх, отец, отец!

Глава II. Доктор «SS». Тиберий.20-й год до нашей эры.

Стук лошадиных копыт и мерные звуки тяжелой поступи закованного в броню римского легиона легкий ветерок относил в сторону реки вместе с поднятой калигами и копытами дорожной пылью.

Что-то вызывало беспокойство, но что именно определить было невозможно.

Тиберий перевел взгляд правее, уловил стремительное движение и успел чуть отклониться и развернуть в седле корпус. Это и спасло его. Удар камня пришелся в левое плечо, получился скользящим, но все же очень сильным. От удара его развернуло и качнуло назад, но он все же удержался в седле. От боли перехватило дыхание, в глазах запрыгали красные, фиолетовые и зеленые искры. Левая рука повисла плетью. Два звена броневой защиты – лорика сегментатэ – погнуло и выбило из гнезд крепления на плече. Тиберий справился с болью, правой рукой выхватил меч и показал им направление, откуда прилетел камень. Там, недалеко, впереди и справа от дороги, теснились несколько десятков выложенных из грубо отесанных камней полуразрушенных лачуг. Они прилепились к склону небольшой горы, увенчанной беспорядочным завалом камней разрушенной крепости. Людей видно не было. Село было мертвым. За спиной Тиберия пропела труба, префект конницы обошел его слева и пустил коня в галоп. Слева и справа от пешей колонны вслед за ним, гремя железом и камнями, полетела конная турма. Обгоняя Головную центурию, турма разделилась. Часть конников, оставляя цепь, понеслась направо, огибая и отрезая поселок от реки Аракс. Другая часть, тоже оставляя цепь, рванулась вперед по дороге и за горой тоже ушла вправо, завершая, таким образом, окружение горы и села. Вновь пропела труба, солдаты Головной центурии развернулись в боевой порядок и бегом устремились к лачугам. Тиберий убрал меч в ножны и махнул рукой. В третий раз пропела труба, и колонна Пятого легиона «Алауда» колыхнулась и двинулась вперед. За горой с разрушенной крепостью дорога круто уходила влево, повторяя излучину реки. Тиберий увидел перед собой ровный зеленый луг, ниспадающий к берегу. Лучшего места для лагерной стоянки нельзя было и придумать, посмотрел на солнце, зависшее над вершинами горного хребта, и жестом подозвал к себе легата легиона. После короткого на ходу совещания вновь пропела труба, и радостное оживление пронеслось над легионом. Дневной переход через Ширакское нагорье был тяжел, и «мулы Мария» порядком подустали. («Мулы Мария» – так в шутку называли легионеров из-за того, что каждый нес на себе нелегкое снаряжение по перечню полководца и реформатора римской армии Гая Мария. Прим. авт.)