Соня Пучкова - Новый день. Коллекция повестей и рассказов для медленного чтения

– Легко! – усмехнулась Писательница, высыпая пепел из трубки в тарелку с обёртками от съеденного шоколада, потому что пепельница была занята Критиком. – Друзья мои, – таинственно улыбнулась она, понизив голос, – друзья, наконец-то я воспользуюсь достоянием нашего писательского общества: я позаимствую приём Виктора Романыча! Я раздвою этого мафиози!

Виктор Романыч, называемый в писательском обществе Драматургом, обожал странные сюжеты, в которых герои раздваивались и могли даже встретить самих себя.

– Плагиат! – прыснул хохотом Профессор.

– Дорогая Катрин, – улыбнулся Критик. – Я умываю руки. Я не собираюсь участвовать в краже литературных приёмов. Считайте, что слово «плагиат» произнёс не господин Карницкий, а сам Виктор Романыч. Вы, что ли, до сих пор не поняли, какой он, наш Драматург?

– О, он гроза всех несправедливостей, – послышалось с подоконника, – всех несправедливостей и справедливостей, когда и те, и другие происходят в реальности…

– Он ночной кошмар и ужас для всего повседневного… – подхватил Критик.

– Он ведёт с филистерами непрерывную борьбу, и как, спросите вы? – дурачился Профессор. – Полным с ними несообщением! Что это значит? Всякое обращение к реальности грозит заражением филистерством, что наш Драматург считает концом романтики…

– Поэтому его приёмы так… специфичны, я бы сказал, – продолжая мысль друга, сказал Критик.

Профессор спрыгнул с подоконника и подошёл к креслу Писательницы.

– Настолько специфичны, Кейт, что пользоваться ими может только сам Романыч, – произнёс Карницкий, опершись о спинку кресла. – Ну, вы же не такой борец с филистерами, как он, Кейт? Можете молчать, я знаю, не такой, поэтому-то вы и предлагаете такую обыденность – своровать приём. Как вам не стыдно, милочка…

Критик хохотал.

– Да ну вас, господа, – улыбаясь, махнула на них обоих рукой Писательница. – Романыч и не узнает, что у него стащили приём. Он никогда не любил моих детективов, поэтому и уходил с вечера, не дослушав. Он не прочитает и этот…

– Бросьте, Кейт, вы его недооцениваете, – усмехнулся Профессор.

– А по-моему, Катрин права, – заметил Критик, – единственный писатель, которого чтит наш Драматург, – это он сам. Это же безнадёжный случай. Вы сами говорили, уважаемый Профессор, что, если гений поверит в то, что он гений, он уже перестаёт им быть.

Карницкий ответил не сразу. Ему нравился Драматург своей верой в романтику и в то, что её можно воплощать. Профессор знал, что его приятель графоман, но он уважал в нём стремление жить иначе, жить не как все, которое у того не ограничивалось бесплодными мечтами.

– Не рубите сплеча, – после паузы произнёс хранитель писательского общества. – Да, действительно, Романыч в плане литературы не обладает большими талантами, но он живёт литературой, как немногие из нас. Действительно, он слишком быстро отказывается от реальности, считая её заражённой цинизмом и обывательщиной. Он пока не догадывается, что творчество способно преображать реальность… Но давайте вернёмся к тебе, Кейт. Что же там с этим мафиози? – прервал сам себя Профессор, устроившись в кресле и позволяя Писательнице продолжить.

– Давайте сейчас представим на минутку, что приём никому не принадлежит и я им воспользовалась. Смотрите, что у меня могло бы получиться. Существует один и тот же человек, только в двух лицах, ну, как шпион с разными документами, но только эти два лица существуют одновременно в разных местах, как совершенно разные люди. Одним лицом будет этот мафиози, а другим…

– Другой мафиози! – засмеялся Профессор. – И потом в финале, как по Виктору Романычу, они встретятся! И… что там у классиков… А! Вот, у Лермонтова что-то наподобие: «…друг друга они не узнали».

Все трое снова развеселились.

– Да нет же, нет, – смеясь, продолжала Писательница. – Другим лицом я предполагаю сделать компьютерного взломщика, хакера, который бы жил в отдельной собственной квартире, занимался бы кражами денег с банковских счетов, разъезжал бы по городу на красном феррари…

– Допустим, красиво, – перебил её Критик. – А сюжет-то с ним какой?

– А! Вот тут начинается самое интересное, – Писательница вошла в азарт, серые глаза её блестели из-под толстых стёкол очков. – Этот хакер однажды вечером добирается домой на феррари с какой-то местной разборки…

– Ага! Он ещё и в разборках участвует! – воскликнул Профессор. – Ишь ты, какой хакер!

– Так вот… не перебивайте меня, так вот, едет он на феррари и вдруг слышит крики из какого-то переулка. Он полагает, что опять какая-нибудь шпана или сатанисты убивают животных! А надо сказать, он очень любил животных – у него даже дома ручной волк жил…