Милла Генрих - Виртуальная любовь

Когда все мои пожелания были написаны, я нажала кнопку «отправить», сообщение почему-то не ушло, я еще раз нажала «отправить». И тут сверху увидела, как администрация сайта написала: «Вы не можете написать этому пользователю, потому как он ограничил возможность отправлять ему сообщения».

Наверное, раз десять прочла, не веря своим глазам.

– Вот это подарок на Новый Год, – сама себе сказала я.

Зашла в игру, где мы с ним официально были парой. Там ждал еще больший подарок. Нас не игра развела – за то, что он не выкупил ухаживания, нет. Там служба поддержки сообщала: «Игорь разорвал ваши отношения».

И в голове щелкнула фраза: «От таких, как я, уходят, видно, молча, без объяснений».

Может, от выпитого вчера, руки почему-то стали трястись, как будто алкогольный синдром. Мороз по коже пробежал, и стало зябко. Даже выпитый горячий чай не согрел.

В голове кружила метель, но ни одна мысль не останавливалась, летела прочь.

Я как зомби без мыслей и идей слонялась по дому, не находя места. Что такое могло случиться, что он так со мною поступил? Я ведь была готова к тому, что он помирится с женой, но чтобы вот так, молча заблокировать меня от себя? Это в голове не укладывалось.

Мне стало в доме не хватать воздуха, нечем было дышать. Я оделась и вышла на улицу, в первый день нового года, в новую стужу. Злая погода словно тоже хотела меня казнить. Холодный порывистый ветер шлепал колючими снежинками по щекам. Слезы невольно застилали глаза. Мороз пробирался за пазуху, вызывая дрожь. А ноги несли в полутьму первого вечера нового года.

Вдруг я остановилась и огляделась. Праздник и мороз никого сегодня не выпускали из своих теплых домов, у меня от холода стучали зубы, но я явно услышала стоны, которые меня остановили. Оказывается, я брела по аллее в пустом парке. Фонари горели, но особо не давали хорошо видеть, так как ветер кружил снег, который слепил ресницы. В этот момент хотелось укутаться с головой в шарф. Но, выходя из дома, я и не подумала надеть его. Я опять услышала стоны. Осмотрелась кругом, никого не увидела.

«Господи, что со мною?» И закричала:

– Здесь есть кто-нибудь?

В ответ услышала опять слабый стон.

Недалеко, за огромным тополем, прямо под фонарем, я знала, есть скамейка. Я быстро побежала к ней. На ней сидел старик в шапке и черном пальто.

– Дедушка! – заорала я. – Что с вами? Почему вы в такой холод на улице?

А у самой по щекам текли слезы.

Бесцветные глаза деда, такими они мне показались, в этой темноте, от слабого света, который лил над его головой уличный фонарь.

Дед опять застонал и тихим шепотом что-то зашептал, вой ветра не давал мне услышать его слова.

– Дедушка, в такой холод сидеть нельзя, вы замерзнете. Где вы живете? Вам плохо?

Но дед только прикрыл беспомощно глаза.

Я сунула руки в карманы, хотела по мобильному вызвать скорую. Но мобильника в карманах не оказалось, видно, так душил меня домашний воздух, что, выходя, я забыла про свой телефон и не взяла его с собой.

– Дед, ну пожалуйста, не закрывайте глаза, – орала я. – У меня даже телефона нет с собой, чтобы вызвать скорую.

Я потрогала его ледяные руки, и мне стало страшно. Я начала его тормошить, и не знаю, то ли от холода, то ли от страха, меня колотила дрожь.

Я трясла деда, а сама орала:

– Люди-и-и, кто-нибудь, помогите!

Хотя видела только пустой парк, и ни одной души вокруг. Тут дед меня взял за руку, я аж подпрыгнула от страха. Он опять что-то шептал, я приставила ухо ближе к нему и услышала:

– Детка, не бойся, оставь меня, видно, мой час настал.

Дальше я не слушала, только громко кричала, чтобы он меня хорошо слышал:

– Дед, молчи, только кивай головой, если да! Тебе плохо? – Дед не кивнул. – У тебя что-то болит? – Дед опять не кивнул. – Ты сможешь встать? – Он кивнул. О Бог мой, я обрадовалась, что он может двигаться, и давай тянуть деда за руки.

Раз пять мы пробовали подняться, наконец он встал на ноги. Я обхватила его и сказала:

– Дед, нам надо выйти из парка, сможешь хоть пару шагов сделать?

Дед кивнул, мы с ним кое-как сделали пару шагов. Хорошо, в этой части вдоль тротуара часто росли деревья; прислонясь к дереву, дед стоял еле живой.

– Ох, дедушка, так мы с тобой тут вдвоем замерзнем. Что ж мне делать с тобою? Может, на лавку вернемся, ты посидишь, а я сбегаю за помощью? – Дед кивнул. – Знаешь, нет, кто знает, что с тобой будет, пока я буду бегать. Сделаем так! – Дед открыл глаза и посмотрел на меня. Я сняла свой пуховик. Постелила на землю и сказала: