Милла Генрих - Виртуальная любовь

Если смотреть со стороны, то и правда, лодка выглядела как небольшое корыто с парусом и оптимистическим названием «Оптимист». Учиться хождению под парусами мои подруги не захотели – и сидели на берегу как зрители или же просто плавали в озере.

А я упертая как черт: раз пришла, значит, попробую, – и залезла в это корыто с каким-то юным наставником, который мне показывал, как надо правильно вертеть парусом на случай ветра или, наоборот, если штиль. Одним словом, правило самое классное, какое я тут же усвоила: если ты плывешь под правым галсом, не важно, какое судно летит тебе навстречу, оно обязано тебя пропустить. Это как у транспорта, правый перед левым. Но тогда я еще про автомобили не знала. А тонко усвоила, как поймать этот правый галс. И знаете, по-моему, я была в этом чемпион. Никто так не мог ловко поставить лодку в этот правый галс, как научилась этой фишке я. Подруги мои со смеху катались на берегу, когда я на своем корыте летела по волнам и мой голос гремел впереди идущим катамаранам, не важно, «караван» он тринадцать или пятнадцать:

– Правый галс!

А мне в ответ кричали:

– Уйди с дороги, дура!

Но правила есть правила, «имеющая право дороги», я летела на них, а они поднимали на дыбы свои лодки, скидывали парус и сваливались в воду. Тренеру моему нравился мой энтузиазм, только старшим группам я была как кость в горле. Вот там, в то время, я и заработала свое прозвище «Жигули». Потому как родители нарекли меня Ладой.

Мало не красавица, да еще и с таким прозвищем! Перспектива быть замеченной каким-нибудь красавцем мне не улыбалась никогда. Все, как слышали имя, тут же говорили:

– Прям как жигули.

И я забила на все комплименты в мой адрес. Стала меньше думать, что мне тоже пора определиться в жизни. А вернее, как и мои подруги, выйти замуж. Так сказать, завести семью. Работала я в ООО «Декор» – предприятии по добыче декоративного камня, в отделе кадров.

С подругами мы, можно сказать, никогда не расставались, так как жили все в одном доме, только разными этажами. У нас с детства была традиция, наверное, взятая от наших родителей. Вечерами мы собирались вместе на вечерний чай, независимо от того, что Мария и Ирина уже были замужем, и каждый вечер часа по два рассказывали друг другу все новости дня. Сначала подруги приходили с мужьями, но потом как-то тихо-тихо мужья подруг устали от нашей женской болтовни и перестали приходить. Хотя жен отпускали на вечернюю трапезу как по закону. Поначалу мы по очереди меняли квартиры, а потом – только у меня, потому как мешали мужикам смотреть телевизор. А находясь у меня в квартире, мы не мешали никому, я жила одна. Родители мои, как я закончила учиться, переехали в деревню к бабушке, и ко всей родне поближе, а я осталась в городе.

Но однажды мои подружки как будто сговорились: со своими семьями уехали в отпуск погостить у своих свекровей. Ну а поскольку у меня не было отпуска, в отличие от них, я осталась одна. Чувство потерянности я тогда впервые ощутила в себе. Слонялась по дому, ища занятие. Сначала пробовала посмотреть какой-нибудь сериал по телевизору. Но что-то давило на меня, наверное это «одиночество» впервые явилось ко мне без приглашения.

Спустя месяц подруги вернулись из отпуска, но я уже искала причины, чтобы остаться побыстрее одной, потому как в интернете меня ждал Игорь. В тот день, когда мы с ним впервые увиделись в видеочате, я утонула в его голубых глазах. Когда увидела его крупным планом, как он смотрел в камеру, ища мое изображение. Мы почти до утра просиживали с ним в «скайпе». По выходным вместе виртуально завтракали, обедали и ужинали. Я узнала о нем почти все, он был разведен, у него было двое детей – сын и дочь. Жил он на Урале. Трудился когда-то в шахте, а потом ушел в пожарную охрану. Я всегда переживала, когда он шел на смену. И если вовремя не писал сообщения, когда возвращался с работы, я не могла найти себе места. Старалась, конечно, успокаивать себя тем что, наверное, он устал, уснул, ну или мало ли что, заехал по дороге куда-нибудь по делам. Но когда он выходил на связь, я ругала его за то, что не написал, что у него все хорошо.

Так продолжалось больше полугода, он стал моей вселенной. Я знала почти все о его личной жизни, и причину их развода тоже знала, «два дурака поссорились, не выяснив правды». И меня это стало мучить, так как видела его грустные глаза, когда речь заходила о детях. Он действительно страдал без них, а жена назло не дает им встречаться. И хотя я его уже любила безумно, но какая-то совесть, живущая во мне, все время заставляла его объясниться с женой и узнать правду об их ссоре. Он отнекивался, а потом еще и добавлял: