Алан Бомар - Ибо нефиг

Нас было трое. Я и два моих хороших временных друга. Ведь рано или поздно кто-то из нас умрет, а остальные будут жалкими. Ведь все, что есть на Земле, рано или поздно станет трупом. Книги – это трупы деревьев. Их взращивают, питают, доводят до определенной толщины, иначе цельнодеревянный столик не получится, и мистер и миссис Извратники не смогут заняться на нем сексом после того, как уложат своего ребенка, который станет или успешным человеком, или успешным наркоманом. Потом приходят специальные люди – древесные мясники, проверяют количество «древесного жира» и если его достаточно, то оно срубается. Вот тебе и стол из цельного дерева для мистера и миссис Извратников. Из него же сделают и бумагу – своего рода утонченный фарш из усопших различных видов дерева. Этот фарш сушат и набивают на нем татуировки – вот тебе и книга. А мы нюхаем этот фарш, и запах нам нравится, мы покупаем и ставим их на полку, постоянно трогаем, и нам это тоже нравится. Именно так же поступали с людьми в концентрационных лагерях во время Второй мировой войны. Людей относительно нормально кормили, за ними ухаживали, запрещалось их бить (ведь будут синяки на коже, и это скажется на красоте и качестве материала), чтоб из этих толстяков можно было содрать кожу и сделать, ну, например перчатки, обувь или нагрудник для ребенка (какого-нибудь генерала Шрединберга), чтоб эта маленькая (через пару лет сирота) не измазала свою одежду во время трапезы. Толстый человек на убой из лагеря. Именно на такого жирдяя был похож один из моих друзей. Мы его звали Тим. У него была одна особенность – стоило ему открыть свой рот, как любая его фраза превращалась в шутку. Тим был хорошим другом. Из-за своего избыточного веса он постоянно потел; часть майки, которая прикрывала его большую грудь постоянно была мокрой от выделений. Это никак не мешало ему нас обнимать при встрече. Чтоб как-то улучшить нашу жизнь, мы прилепили ему две женские прокладки на майку в районе титек и проблема с мокрой майкой была частично решена. Второй друг был более сдержанным человеком. Чаще слушал, реже говорил и безумно любил поэзию. Мог каждый день сыпать нас стихами и не прекращал нас удивлять своей фотографической памятью. Похож он был на Джона Леннона в начале своей карьеры. И носил не самые приятные усы – жесткие, а волоски росли с минимальным разбросом друг от друга. Он часто не чувствовал, что у него что-то застревало в том маленьком природном хвойном волосатом лесу – еда, присохшая зубная паста, или же маленький скрученный волосок рыжеватого цвета. Сам он был темноволосым.

Сидели, ждали свой заказ, и тут за барной стойкой появилась она! Девочка, в которой ничего особенного, кроме внешности, не было. На тот момент она показалась мне самым красивым в мире человеком. Ростом она была примерно сто шестьдесят сантиметров, с длинными волосами, точнее искусственно выпрямленными. Мне трудно даже представить, сколько времени ей нужно каждый день, чтоб их высушить после душа, и сколько времени ей нужно каждый день, чтоб их выпрямить. Глаза были темно-голубыми, как небо в первые часы захода солнца, когда только-только появляются первые звезды. Именно про таких женщин говорят, что хотят от них детей, именно про таких женщин говорят, что даже в старости с ней можно будет спариваться и никто не упрекнет тебя в том, что ты геронтофил. Таких сильных ощущений я никогда не испытывал, даже когда мне сказали, что мой бывший временный друг повесился из-за несданного экзамена. Когда наши с девочкой взгляды пересеклись, меня будто шилом пырнули! Я не мог усидеть на одном месте. Забыл про то, что голоден. Правда эта амнезия продлилась всего пару секунд, и здравый смысл восторжествовал. Но, когда я поел – все чувства вернулись! Никто из моей компании ее не знал. А я смельчак даже приблизиться боялся. Но, черт возьми, в постели я бы ее любил. И приходил бы на работу с опозданием и отпрашивался бы с нее тоже каждый день на час или два раньше.

К счастью для меня, в кафе зашел один наш общий знакомый. Посидели, поговорили… про эту девочку. И, по счастливому стечению обстоятельств, он оказался совладельцем данного заведения и, следовательно, был ее работодателем. Я продержал его на моем личном допросе больше часа, в чем мне помогла скаченная из ДАРКНЕТА книга о «ведении допроса в полевых условиях». Иронией данной ситуации является то, что эта красавица была больно набожным человеком. Три раза в неделю ходила в церковь. А это означало полное целомудрие, или же, как любил говорить мой временный друг: «No fucking sex» В погоне за своим счастьем, пришлось начать ходить в церковь в те же дни, что и она!