Ульвия Мустафина - Волшебник и лесная Фея

Улыбнувшись, она тоже позволила солнечному лучу добраться до ослабевшего бутона среди множества луговых цветов, и он благодарно колыхнулся ей в ответ.

– А страх, что накажут, если отклониться от указанного пути… это так. Так же как и с историей. Кто знает, кто и сколько раз ее переписывал…

– И что же теперь? Оригиналов совсем-совсем не осталось?

– Почему же не осталось? Они все хранятся во Вселенской библиотеке. «Рукописи не горят», – сказал однажды кто-то и был совершенно прав. Хотите взглянуть? – почему-то спросила Фея, потому что ответ и так был совершенно ясен и предопределен.

Она коснулась ладонью груди Волшебника и будто вдохнула в нее трепетность и теплоту чистой июльской зари.

«Мы с Вами единое целое, – раздался приятный голос где-то из глубины. – Наше дыхание едино, наши намерения едины, наш путь един…»

И, шаг за шагом, по тончайшему, как волосок, солнечному лучу они стали медленно продвигаться на другую сторону неизвестности. Волшебнику казалось, будто луч этот вовсе не под ногами, а проходит сквозь все его тело светом от далекой звезды над его неугомонной головой. Впрочем, сейчас в голове царила тишина, на удивление приятная.

Постепенно луч стал утолщаться и набухать, и в какое-то мгновение разлился по всему его телу непередаваемым покоем и долгожданным ощущением дома…

Несколько последних шагов они уже сделали, твердо ступая по золотистой мерцающей глади океана, заполнившего пустоту, уходящую глубоко в прошлое.

– Я же говорила, что Вы самый настоящий Волшебник! – радостно воскликнула Фея и вбежала вверх по лестнице к приоткрытым тяжелым дверям посреди Буквального Ничего. – Вы сами их только что открыли, наполнив любовью все свое существование. Самое таинственное и самое волшебное чувство, тот самый ключ, что с рождения дается каждому из нас с нехитрым напутствием «не потерять».

– Но здесь же совершенно ничего нет, – разочарованно и растерянно пробормотал Волшебник.

– А Вы закройте глаза, чтобы внимательнее приглядеться сердцем.

– Но ведь можно же споткнуться и упасть.

– Но не упали же только что там. А здесь, по крайней мере, земля под ногами.

И, оглядевшись, Фея будто наугад взяла из воздуха первую попавшуюся книгу.

– Считая какого-то человека неизлечимо плохим, мы на самом деле смотрим на обрывок страницы многотомного издания его души.

Ведь, если перелистать несколько страниц назад, и в нем тоже можно увидеть боль, самую обыкновенную человеческую боль, которой можно только посочувствовать. Ему больно от того, что он многого не знает, и поэтому он делает больно другим.

Сострадание, Волшебник, есть двигатель прогресса и более глубокое понимание вещей.

Я тоже когда-то судила о мире и его видимой реальности по коллажу, наспех составленному из обрывков чьих-то многовековых судеб, вырванных из временного потока.

А ведь говорили же: «Не суди, да и не судим будешь». Правду говорили, простую правду, да обжить ее не так-то просто…

И Волшебник даже вопроса не успел сформулировать, о каком именно неизлечимо плохом шла речь, как Фея со словами «А разве дело в нем?» молитвенно склонилась над чьей-то загадочной книгой жизни и аккуратно поставила ее на место.

– А мою… Вы не могли бы перелистать на несколько страниц назад или хотя бы вперед? – улыбнулся Волшебник, заранее предугадывая ответ.

– Не могу… нам неспроста не дается памяти о прошлом. Нам бы в этой научиться прощать и отпускать с миром. Ведь одно дело от горла наказывать, а совсем другое – от сердца. Если в первом случае Вы будете в данной сложившейся ситуации почтальоном, то во втором имя Вам «Жертва» – и сердце раньше времени износите, и блага не принесете ни себе, ни Вселенной.

– И как же, по-Вашему, жить следует?

– Интуитивно… и потом, принимать то, что дается, и отпускать то, что ушло. А то всё мы как-то наоборот поступаем, продолжая ходить вверх ногами. Вот и голова поэтому часто болит.

И можно было бы выделить из последних слов оттенок иронии, если бы они не были сказаны с легкостью и теплотой, и поэтому Волшебника это совершенно не обидело и не задело.

– А это Вам. Сувенир на память… из того самого письма, – сказала Фея, протянув Волшебнику сложенный вдвое листок. – Прочтите, когда будете дома… – и исчезла. Потом исчезли дверь и земля под ногами, и пастух неожиданно обнаружил себя сидящим в своем любимом кресле лицом на Восход.