Александр Кулик - Мы немы, пока мы – не мы

Я пока точно не знал, как устроены самые простые бытовые моменты в этом городе. Ну, например, придется ли мне ходить в магазин? Нужно ли покупать лампочки для люстры? Есть ли тут вообще люстры, или свет появляется сам по себе безо всяких дополнительных приспособлений? Думая о таких вот глупостях, я буквально за пять минут дошел до своего дома. Как я понял, что это именно мой дом? Так и понял – проходил мимо очередного пряничного красавца, и меня как будто осенило – это же мой дом, чуть мимо не прошел!

Двухэтажный коттеджик с миниатюрным садиком и старинной деревянной дверью, украшенной клёпками и металлическими рейками-лентами, был чист, светел и в нем не хватало только одного – хозяина, меня то есть. Заходя в дом, я мысленно представлял себе обычное жилище, к каким привык в пору своего земного этапа жизни: шкафы, посудомойка, плита с духовкой, ТВ на полстены. Да, я это представлял. Но не хотел. Поэтому, когда я оказался в просторной прихожей-гостиной, в глубине которой виднелись проходы еще в две комнаты, моему взгляду предстал огромный камин, выложенный плоским камнем, да пара английских кресел с высокой спинкой цвета ночного неба. Больше тут не было ничего.

Пройдя в дальний конец прихожей, я заглянул сначала в правую арку. Моему взору открылся небольшой кабинет или, скорее, библиотека с массой старинных книг на высоких, под самый потолок, стеллажах красного дерева. Стол и кресло у окна, камин поменьше, чем в прихожей, напротив камина – кожаный диван тёмно-вишневого цвета. Левая же арка привела меня в спальню – ничего сверхъестественного: окно, кровать, какая-то странная, но притягивающая взгляд картина у изголовья.

Я вернулся в кабинет и уселся на диван. Уютный домик. Для меня одного – в самый раз. Только, что показалось мне странным, не было ни кухни, ни уборной. Неужели тут удобства на улице, а кухня где-то на заднем дворе в сарайчике? И тут я вспомнил про второй этаж. Точно, видимо, всё это располагается там – странно, но не критично, надо пойти посмотреть.

Поднявшись на второй этаж по отличной, широкой и крепкой лестнице я был несколько ошарашен увиденной картиной. Весь второй этаж представлял собой одну огромную комнату мансардного типа. У небольшого окна стоял на треноге телескоп начала XX века от Джона Брашира, отлитый словно из золота. В другом же конце комнаты виднелись стеллажи с пластинками, стойка с проигрывателем и колонками да точно такая же пара кресел, как и в гостиной.

Пройдя через пространство комнаты, я уселся в одно из кресел и попробовал осмыслить, что же всё это значит. И как мне кажется, пришел к единственно верному выводу. Как бы странно это ни звучало, но я теперь – бестелесный дух, мне уже просто не нужны столовые и ванные комнаты, а всё остальное в доме – инструменты, необходимые именно мне для сохранения душевного покоя, равновесия и поддержания некой творческой активности, которой мне предстоит заниматься теперь следующие n-цать лет, веков или тысячелетий.

После такого открытия мне стало гораздо легче. Всё-таки не каждый день умираешь и становишься неким Голосом в городе, где живут не боги, по их собственному утверждению, которые способны управлять всем творчеством людей на Земле. Кухню жалко, конечно, поесть я всегда любил, ну да ладно, переживу. Я уже вообще всё пережил, в некотором смысле.

Все эти мысли и откровения каким-то странным образом истощили меня, и захотелось банально поспать. Спальня была на первом этаже, значит, Голосам спать не противопоказано. Немного странно, конечно, но, думаю, что нет ничего неправильного и противоестественного в том, чтобы и таким существам, как я сейчас, перезагружаться время от времени или, что звучит более убедительно, уходить в состояние полного покоя для накопления энергии. Я и ушел. На первый этаж, в спальню, чтобы накопить немного энергии космоса для дальнейших свершений.

– Валян, мать твою растак! Куда ты её тащишь, сказано ж было, во второй цех неси! – Бригадир Олег Палыч был, говоря литературным языком, крайне раздосадован нерасторопностью и неопытностью своего нового сотрудника – студента педвуза Валентина Васильевича Крылова.

Валентин, а для всего остального мира просто Валя или Валян, худощавый юноша девятнадцати лет, пришел на завод не от хорошей жизни. Денег не то чтобы не хватало… Их просто не было. Совсем. Те крохи, которые принято называть стипендией, уходили на какие-то мелкие бытовые нужды вроде шампуня, лезвий для бритья и дешевого растворимого кофе в банке. А еще нужно было есть, хотя бы раз-два в день. И одеваться тоже нужно было, особенно зимой, когда температура в не самом северном городе – Борисоглебске – все равно вплотную приближалась к пятнадцати градусам мороза.