Виктор Семёнов - Молитва для адмирала

– Приболел… У него подагра…

– Какая подагра? – снова заорал Дмитриевский. – Ты что, реально не помнишь, что было пять минут назад? Это я придумал! Про подагру…

– Ты придумал – ты и лечи. Мне Миша здоровым нужен – вопросы решать…

– Пошел вон! – заорал Денис, и Саша пулей вылетел из кабинета.

На минуту воцарилась полная тишина. Потом ее прервал Скрипник:

– Зря ты так. Им это все равно.

– Знаю. Но гнев праведный…

– Праведный, да? И что это меняет?

– Все.

– А… Ну тогда ладно. Пошли кофейку выпьем.

И они не торопясь двинулись в сторону кабинета Дмитриевского.

– Как вы встретились? С советником?

– Да никак, – ответил Борис и вкратце передал Денису их разговор.

– Весело, – выдавил из себя Дмитриевский. – Еще есть новости?

– Еще вот… – Борис начал было рассказывать про художницу.

– А это-то мне зачем? – удивился Денис, опасливо поглядывая на зама. – Хочешь, чтобы я знал, что у тебя сегодня, возможно, будет секс?

– Нет. Просто других новостей вроде как больше и нет, – серьезно ответил Скрипник. – По крайней мере хороших… Ты иди, а я сейчас кофеек принесу.

Он исчез за поворотом коридора, отправившись к кофемашине, а Денис нырнул в темноту своего кабинета. Заверещал телефон. Звонила мама.

– Диня! – закричала она, как обычно, без приветствия. – Вы к нам в выходные приедете?

– Не знаю, мам… – ответил он, поглядывая на часы. – Пока не знаю. С Иркой поговорю. Наверное…

– Ты детишек потеплее одень – у нас батареи отключили. Авария какая-то. У вас все здоровы?

– Конечно. Спасибо. Я сообщу вечером. Папа здоров? Возьму маленькую?

– Возьми. Пока.

Она повесила трубку, а Денис, взглянув на часы напротив, сел за стол и влез в почту. Открылась дверь, внутрь проникли два стаканчика с кофе. Затем в кабинет зашел и Скрипник. За ним сквозняком залетела Орлова.

– Денис Александрович? – всхлипнула она.

Скрипник поставил кофе на стол перед Денисом и сел на диванчик. Дежавю, мать его так, промелькнула у Дмитриевского мысль.

– Что еще? – спросил он чуть раздраженно. – Кто теперь тебя обидел? Моряк? Гондольер?

– Я по работе… – насупилась Оля.

– Первый раз вижу, чтобы из-за работы ревели… – удивился Денис. – Надо чего, лисонька?

– Не, – продолжала всхлипывать Орлова. – Садоводы наши… Полетело решение районного суда… Жесть. Не ожидала. Сто двадцать человек.

Дело было такое. В Пушкине в начале девяностых руководство известного на всю страну сельскохозяйственного института выдало преподавателям и ученым наделы земли из неиспользуемых ресурсов. С финансированием тогда были сложности, и участки давали для ведения садоводства, чтобы люди могли элементарно прокормиться. Граждане создали садоводство. И использовали участки уже больше двадцати лет. Потом пошли оформлять. И везде, во всех инстанциях, во всех кабинетах им шептали: нельзя, нельзя, нельзя… Потом пришли к Дмитриевскому. И первая инстанция – районный суд общей юрисдикции – сказал: можно. А апелляция – опять за старое…

– Ну, а чего реветь-то? Готовься к кассации. Какие вопросы?

– Кассация будет там же, знаешь ведь… Другой состав судей просто. – Орлова зашарила по столу в поисках бумажных салфеток.

– И что? Готовься, делай по максимуму. Они что, отказались скидываться на…

Дмитриевский задумался, как бы ему обтекаемо сформулировать название действия, имеющего отношение к коррупции. Начал демонстративно водить головой в поисках мифических камер и прослушивающих устройств.

– Отказались, – опередила его Орлова.

– И правильно, – отрезал Денис, доставая две бумажных салфетки.

Тут Борис Аркадьевич, который до того молча наслаждался кофе, вступил в разговор:

– Орлова, ты давай успокаивайся – и марш работать. Мы и так к тебе чересчур лояльны. За проигрыши не наказываем. А за выигрыши ты премии ходишь клянчишь. Что за дела? Новенькую к Аблокатову запихала…

– Чего это? – удивился Денис.

– Костя ее сам захотел… – Орлова встала и, нервно теребя бумажную салфетку, начала отступление к двери. – А у меня сейчас справляются. Нормально. А у него завал…

Исчезла за дверью. А мужики, допив кофе под тиканье настенного механизма, разъехались по своим делам.

Денис запихал свое тело в матово-черную немецкую машину и без пауз двинулся к выезду с подземного паркинга. Выехать сразу, однако, не получилось: у шлагбаума, перегородив проезд, в страстном поцелуе сошлись две красивых шведских железяки. Владелец черной 90-й сидел внутри автомобиля, разговаривая по телефону. А красивая блондинка в ярко-красном плаще и такого же цвета туфлях из 60-й стояла рядом с водительской дверью своего оппонента и что-то грозно кричала ему. Что именно – Дмитриевскому было не разобрать: в салоне из радиоприемника громко завывал Кипелов, празднуя долгожданную свободу. Денис торопился на хоккей. Сегодня в «Ледовом» СКА должен был надрать одно место минскому «Динамо». У Дмитриевского и двух его друзей, бывших сокурсников, была традиция раз в месяц обязательно выбираться либо на хоккей, либо на футбол, в зависимости от времени года и настроения. Он выехал с небольшим прицелом на пробки, и долго стоять на выезде с офисной парковки никак не входило в его планы.