Владимир Степанов - Трава

Неласковая атмосфера в детдоме, с постоянными драками, слепила из Шамана жёсткого, несговорчивого и неуравновешенного мужика-отшельника. Жил бобылём, друзей не заводил, женщин сторонился, он не имел представления с какой стороны к ним заходить, и так немногословный, а при них он просто мычал, как горный марал в осенний гон. Лицом был не дурён, крепкий телом, но стоило ему взорваться по самому малому поводу, его облик превращался в дикого зверя, который не просто шипел или скалился, а сразу нападал без всякого предупреждения. Женщины обходили его стороной, мужики не связывались, старались не иметь с ним ни каких дел.

После окончания войны, нехватка крепких мужицких рук, ещё долго ощущалась во всём государстве. Без особого труда Шаман официально устроился рабочим на золотые прииски необъятного и богатого дальневосточного края. А через полгода привёл в дом молодую, смешанных кровей, как и он сам, симпатичную полуякутку. Она тоже работала на прииске, круглая была сиротка. Однажды, полоща в реке стиранное бельё, она соскользнула с камня, и бурный поток воды понёс её по течению. Шаман первым из старателей заметил, как река стремительно уносит кричащую Маняшу. Со скоростью оленя, бросился он по берегу вдоль речки за нею, обогнал и на узком месте реки, из бурлящей пеной воды, сумел схватить и удержать её.

Вытащил полуживую, закоченевшую в ледяной воде. Принесли Маняшу в лагерь, а через два дня, взяв отгул у главного, привёл её домой в посёлок к своей больной матери. Маняша долго не сопротивлялась на уговоры матери и сына остаться у них жить. Дом хороший, посёлок большой, и работа найдётся.

На прииске, на этом доходном месте, Шаман продержался почти два года. Но жёлтые камушки и песочек, которые он держал в ладонях почти каждый день, набрали тот самый вес, когда невидимая ниточка не выдержала этого веса, и с ладони, два года сыпавшей в государственный мешок золотой песок, он стал всё чаще и чаще не соскребать до последней пылинки золотую пыль. Начальник прииска, опытным оком своим золотым, оценивал каждого работника, не торопясь приглядывался, разговаривал не спеша, спрашивал кто и откуда…? Из двадцати рабочих он выделил троих, нутром профессионала чуя, что с ними можно провернуть сделку, и много они не попросят, так как не знают цену настоящего богатства и красивой жизни.

Вскоре начальник и три его приближённых старателя были арестованы за хищение ценных залежей ископаемых в государственных недрах земли дальневосточной. Начальник получил большой срок, а трое соучастников разные. Шаман отхватил пять лет колонии и убыл к месту дальнейшего проживания не так уж и далеко, из хабаровской в магаданскую область.

Эльбрус Эверестович, лёжа на жёсткой кровати, как киномеханик прокручивал хронику событий, недавних и давно ушедших. Далеко не юный, ему было двадцать восемь, он вспоминал, как ещё год назад, он радовался мирной жизни на своей родной Псковщине. И вот он здесь, злым роком судьбы занесённый через всю страну, лежит в кровати, в уютном доме на одной из сопок Дальнего Востока.

Потомственный травник, собиратель целебных растений и трав, как его отец и его дед, совершил неумышленную, роковую ошибку, и теперь он на самом востоке огромной страны. Четыре года он дышит дальневосточным воздухом: три из них, в затхлой камере магаданской тюрьмы и год воздухом тайги и моря, воздухом свободы!

Его дед, которого он почти не помнит, начинал своё дело ещё при царе, и был известен на всю Псковскую губернию и вхож в любой дом. Дело своё дед передал сыну (отцу Эльбруса), который успешно его продолжил. Имя отца хорошо знали и в городе, и в области. Отец сумел ненавязчиво заинтересовать единственного сына продолжить дело, начатое дедом, и это у него получилось.

Отец Эльбруса Эверестовича состоял в клубе альпинистов-любителей, куда входили интересных профессий люди – геологи, археологи и травники-ботаники. В сезон лета они собирались командой и отправлялись по запланированному на лето маршруту: на Урал, на Кавказ, в Центральную или Среднюю Азию. Каждый ехал со своею целью, кто вершины покорять, кто в горах копать, а они с отцом травы неизвестные искать. Таким был его отец.

Первый раз отец взял сына в горы, когда ему исполнилось одиннадцать лет. Мальчишка был покорён величавой красотою Кавказа, горной системой Тянь-Шаня, её масштабом, Уралом и Саянами, и все они – горные системы, по-разному были красивы и величественны, каждая в отдельности. Он, задрав голову с раскрытым ртом, не опускал её, пока не падал от головокружения. Отец не мешал сыну, который мог часами рассматривать горную вершину, а когда тот уставал и глаза опускались на зелёный луг, отец держал в руке цветок или травку и говорил: «Ну, наконец-то спустился вниз, а теперь нюхай, смотри и запоминай!»