Никита Горев - Оранжевые шарики (сборник)

Овцебык, Кот, Лиса, Кабан, главный полицейский Баран, редактор местной газеты Крот, директора крупнейших заводов Волк и Медведь поднялись на сцену и заняли свои места за столом президиума. Осёл присел на краешек стула сбоку. Крот придвинул к себе микрофон и неприятным, скрипучим голосом объявил собрание открытым. Все встали. Зазвучали торжественные звуки партийного гимна: «Славься, славься наш Великий и Любимый Гиппопотам». Кто-то подпевал, кто-то просто открывал рот (пасть, клюв). На Овцебыка вдруг напала икота, он спрятался за широкие плечи Кабана и мечтал поскорее сесть, чтобы выпить холодной минералки и таким образом хоть немного ослабить похмельный синдром. Спели. Сели. Крот проскрипел в микрофон:

– Слово для доклада предоставляется товарищу Ослу.

Осёл взошёл на трибуну, разложил бумаги, протёр носовым платком очки, одел их, прокашлялся и начал:

– Уважаемые товарищи-господа! Как говорит наш Любимый и Великий Гиппопотам: «Жить хорошо, а жить лучше – лучше!», – в зале раздались дружные, продолжительные аплодисменты. Требуя тишины, Осёл поднял вверх передние ноги и продолжил: – Для того, чтобы жить лучше, нам нужно демократию – демократизировать, экономику – экономизировать, а политику, товарищи! – политизировать! Майский пленум центрального политсовета НСС принял постановление о дальнейшем расширении широкого и сужении узкого. А как обстоят дела у нас, товарищи? Скажу без ложной скромности. Нам есть чем гордиться. Мы демократизировали демократию на восемь процентов, прирост экономизации составил 5,2 процента, а политизация, товарищи, у нас достигла 97,36 процента! (в зале вновь зазвучали аплодисменты). Вы, конечно, уже знаете, что Скотодума приняла наконец-то предложенный нашей партией Закон «О профессиональной номенклатуризации». Отныне решение о замещении любой вакантной должности будут принимать политсоветы «Нашего соединенного стада». Это, не побоюсь сказать, наше главное достижение в развитии подлинного скотовластия! (аплодисменты), – Осёл опять поднял вверх передние ноги. – Теперь перед нами встаёт новая задача. Закон обязывает нас принять самые решительные меры к тому, чтобы на предприятиях и в учреждениях не осталось больше нечленов нашей партии. Положение очень серьёзное, товарищи. Проведённый анализ показал: в центральной больнице 27 процентов врачей и медицинских сестер не являются членами «НСС», но это ещё что! В наших школах, оказывается, обучают детей 33 процента беспартийных педагогов! Чему может научить учитель, не имеющий необходимой политической зрелости! В полиции! В полиции, господа скоты, 6 процентов сотрудников не состоят в НСС! Полиция – вооруженный отряд нашей партии. Как же нам доверять такой полиции! В связи с этим, политический совет рекомендует принять постановление, обязывающее руководителей всех рангов произвести, не побоюсь этого слова, зачистку, и избавиться, наконец, от беспартийных. Вопрос должен решаться так: либо сотрудник вступает в нашу партию и продолжает трудиться, либо подлежит увольнению. И никакой жалости! У меня всё, товарищи. Если есть вопросы, готов ответить.

Осёл снял очки, вытер платком морду. В зале установилась тишина.

Крот, встал, слепо прищуриваясь, спросил:

– Есть вопросы к докладчику? Нет? Хорошо. Садитесь, товарищ Осёл. Кто хочет выступить? – несколько минут в зале сохранялась тишина, лишь кто-то в последних рядах продолжал кашлять. – Побыстрее, товарищи.

Начались прения. Первой выступила молодая Ворона. Она работала в городской управе младшим бухгалтером, но мечтала занять освободившуюся должность заместителя помощника заведующего финотделом. Ворона была неопытна и не могла разобраться от кого: Осла или Овцебыка, более зависит её карьерный рост. Поэтому Ворона начала своё выступление с восхвалений обоих. Осла она хвалила за принципиальность, дальнозоркость (Ворона хотела сказать дальновидность), преданность делу партии. Осёл, затаив дыхание, слушал Ворону, и, казалось, с каждым её словом становился всё выше и выше. Но когда Ворона стала нахваливать Овцебыка, Осёл сразу сморщился и съёжился до прежних размеров. Задремавший было Овцебык, услышав сквозь сон, какой он мудрый руководитель и наставник, проснулся и с удивлением закрутил тяжёлой головой. Глупая, глупая Ворона! Ещё три года назад Кабан за бесценок продал сыну губернатора загородную базу отдыха со столовой, клубом, бассейном и спальными корпусами на пятьсот человек. С тех пор все кадровые вопросы (и «некадровые» тоже) решал Кабан. У Вороны не было шансов занять вакантную должность «зампомзава». Дело в том, что и вакантной-то она стала только потому, что персональный водитель Кабана Петух попросил пристроить в администрацию свою племянницу. Отказать водителю было никак нельзя, – он часто выполнял деликатные поручения Кабана и слишком много знал. Вот и пришлось освободить место, отправив на пенсию пожилую финансистку Сову. Задержка с назначением Петушиной племянницы была вызвана необходимостью проведения конкурса. Чтобы не было жалоб и ненужных разговоров, родственница водителя Кабана должна была занять должность в полном соответствии с установленным регламентом. А кандидаты, такие же глупые как Ворона, писали резюме, собирали справки, характеристики и рекомендации…