Сергей Самсошко - Когда речь выходит… Публицистика

Я вот думаю, если бы меня оставили, хоть разок, на второй год, я бы блестяще отучился. Я бы хотя бы понял, что такое неуспеваемость. Поскольку у меня было желание, но оно, то пропадало, то появлялось. А мать страдала, говорила, что она-то с золотой медалью школу окончила. Сама! Помимо экономического факультета. А я оболтусом рос. По три месяца школу прогуливал, когда компьютерные залы открылись. Бывало, только на важные ходил, которые алгебра и геометрия, где кобра сидела и не давала списывать.

Но это не важно.

Так вот, американцы любят свою работу. Даже, если вы пашете обыкновенным мувиком, то вы счастливы и жизнью довольны. А у нас вы просто гробите своё здоровье – в прямом и переносном смысле.

Но жить можно, только надо понимать всю эту бюрократию. А также, настроения публики, волнения публики, мимическое содержание президента. Понимать, кто его окружает. Видали, сколько у нас сразу специалистов вылезло на телевидение? Помимо самого главного шоумена страны.

Но меня обидели по-другому, когда на выпускном кобра написала, не знаю, своей ли рукой, что она так рада за мой в математике успех. И эта открытка до сих пор лежит в альбомах, загаженных тараканами. Притом, что у меня сдавали нервишки, и я набрасывался на учителей с какими-то непонятными фантазиями.

Бабуля, кстати, тоже переживала, чтобы я хорошо учился, и присылала мне посылки набитые сладостями, которые ей на работе дарили, и писала километровые письма с максимальной каллиграфией, где она, вероятно, убеждала меня в том, чтобы я учился в школе, а кобру домой провожал. А я в ответ ей коротенькие письма, с одной только репликой и минимальной каллиграфией – «Бабуль, когда будет следующая посылка? Эту я уже съел»

Однако, за что дают в литературе, я до сих пор понять не могу. То ли там работа с текстом важно, то ли работа с мыслью, то ли всё вместе. Бунину дали, но он больше с текстом работал, чем с мыслью. А Чехову не дали, но он больше с мыслью, чем с текстом. И поди прознай, за что там дают.

Между прочим, там ещё и лекцию надо читать о произведении, которое получило. И насколько я правильно понимаю, она даётся в рамках институтской дисциплины, как вроде бы, вместо обучения на кафедре. Или нечто вроде того.

Самое смешно, что название данной заметки я ещё не придумал. Поэтому остановиться не могу – синопсиса нет. Поэтому пишу, о чём хочу, о чём душа плачет, о чём голова болит.

Проводили у нас в школе КВНчики. Но я в них никогда не участвовал. Я даже не знаю, почему меня не брали в команду. Однако был убеждён, что из-за плохих отметок и неуспеваемости.

Наш класс вообще никогда не побеждал. В других классах было полно харизматичных ребят, и они брали победу. А я дома глядел КВНы, когда матери мог сказать, что я уже все уроки сделал. Я так думаю, что она их проверяла. Но черт его знает, телевизор мне разрешали только когда домашку сделаю.

Каждый год мои одноклассники, восьможешники, проигрывали в самом весёлом мероприятии.

Затем, у нас сменился классный руководитель – Оксана Михайловна, только что окончившая пединститут, то ли педучилище, и я напросился, с таким напором, чтобы меня взяли в команду КВН по биологии. Хотя, может из-за того, что я регулярно посещал кружок натуралистов.

Был у меня, кстати, очень хороший друг, с которым мы вместе всю школу, зовут его Вова, мы с ним в школу ходили, и из школы возвращались одной дорогой домой. Хотя, жили в разных домах.

Меня взяли в команду, и пока мы с Вовчиком от «восьмушки» до дому дошли (полчасика), я придумал пародию на песню Сергея Жукова – убей не помню, какую, но, по-моему, трек называется Не бойся, я с тобой! Там была шекспировская трагедия Кактуса и Розы. Всё на тему пестиков, тычинок, иголок.

Мне сказали, придумал, значит сам и будешь её петь. Ну, там ещё сценка была небольшая, где девочка Настя, с которой мы крепко дружили и на бальные танцы вместе ходили, смастерила мне шапочку Кактуса и, пока я пел, без музыкального сопровождения, она сидела розочкой рядом со мной. Всё на тему пестиков, тычинок, листиков.

Мне поаплодировали, а учительница по русскому языку и литературе (скалярия) подарила мне «чупик», сказав нечто вроде – «Серёжа, какой ты молодец!»

Песня была несмешной, как и её исполнение, но по очкам мы выигрывали. После чего, был сладкий стол, танцы, зажиманцы.

Это я сейчас вспоминаю, а то, что написано в моей, извиняюсь, псевдобиографии, в мое липухе, то легенда местного проспекта. Но случай запомнился, как мой первый опыт работы с текстом.