Андрей Синельников - Куда ты скачешь гордый конь…

– И пошто ты мне про прусских и полабских словен рассказывал? – спросила Малка, – Поскорее нельзя что ли?

– Скоро сказка сказывается, а мы с тобой корни копаем. Корни они у родов, как и у деревьев, глубоко в землю ушли от чужого глаза. Ты слушай, – он монотонно продолжал, – От того князя, конунга Видевута ведет род свой Камбил Дивонович Гландал, что еще при Невском Александре подался легкой доли искать в наши земли. Служил то ли в Орде, то ли в дружине княжеской под именем Иван,…а вот сын его Андрей получил прозвище Кобыла…

– Ты мне про все клички, что на Руси ходят, рассказы будешь рассказывать? Ты еще вспомни, кого у нас на селе жеребцом кличут? – улыбнулась ведунья.

– Вот-вот. Старшего его сына Семена именно по этой части и прозвали Жеребец-Кобылин. Второго – Елка…

– Как, как? – сразу вспомнив свой разговор с Артемидой про черные леса и про то, что елка опора черного леса, переспросила Малка.

– Елка. Александр Елка-Кобылин его прозвали. От него род Колычевых пошел.

– Это из их рода Филипп Колычев, коего в Отрочь монастыре удавили? Елки-палки. Темные леса…

– Из них. Третий сын Васька Ивантей, сгинул в бою где-то. Четвертый Гаврюха Гваша, а вот пятый…

– Изгой значит, – уточнила, слушая его, ведунья.

– Пятый, – как всегда невозмутимо продолжила тень, – Пятый сын оказался плодовит. Младший сын, Федор Кошка-Кобылин, по гаремной традиции особенно порадовал родителей, и оставил пятерых сыновей и одну дочь. От него пошли роды Кошкиных, Яковлевых, Ляцких, Юрьевых-Романовых, Беззубцевых и Шереметевых. Роман Юрьин был отцом царицы Анастасии – первой жены Ивана Грозного и брата ее, Никиты Романовича, с которого и пошел род, что стал называться – Романовы.

– А с чего его Кошкой кликать стали? – невозмутимо уточнила волховиня.

– А с того, что при ордынском коше сидел, – также невозмутимо ответила тень, – Ну уж не в честь твоей новой охранницы, – он покосился на серого зверя, спящего на коленях у ведуньи.

– Может быть, может быть, – задумчиво сказала она, поглаживая свою любимицу, – Значит, род свой говоришь, они Романовы от старых полабских и прусских волхвов ведут и князей? От Кривее-кривайтисов? Чародейский род. И с какого боку они к трону Мономахову?

– Так народ избрал, опосля того, как род Рюриков прервался…

– Или прервали, – оборвала его Малка, – Как избрал?

– Собрался Великий Земский Собор. Сразу решили никого из иноземцев не выбирать, как и сына Марины Мнишек и Дмитрия, обозванного "Иваном-Вороненком", а выбрать государя из коренного русского рода. Казаки кричали, мол, не хотите нашего ордынского Вороненка сына Ярова, так пусть будет по воле патриарха нашего ордынского Филарета.

– Это значит, Собор собрали токмо земский? Опричный значит, и собирать не стали? – Малка крутила на пальце кончик косы.

– Так опричный собор во время мятежа и Смуты распустили вовсе, – уточнил гонец.

– А опосля смерти Дмитрия остался сын его Иван при матери Марии. А что там, в Орде Филарет делал? – вскинулась, как бы проснувшись, Малка, – Ах да патриархом при Дмитрии был. И они от него ждали знака какого?

– Так.

– И что? Дал он знак?

– Дал. Предложил сына своего Михаила, что в Ипатьевском монастыре за мечами братии отсиживался.

– И что…народ?

– А что народ. Князь Пожарский, что мятежников усмирял, его поддержал. А Минин, он ведь, как и Филарет, Захарьин. Вот они все схарьевцы – Захарьины детки вместях и протолкнули Мишку на трон. Да Шеремет поддержал, да Трубецкой подтолкнул. А народ кричал на радостях и шапки вверх кидал. А Вороненка убили…

– А малолеток этот Миша, из монастыря задрав штаны, бежал в Москву?

– А малолеток этот, по заранее писанному папашей патриархом тексту, рек, что у него того и в мыслях не бывало, что на таких великих государствах быть, по многим причинам, да и потому, что он еще не в совершенных летах, а государство Московское теперь в разоренье, да и потому, что Московского государства люди по грехам измалодушествовались, прежним великим государям не прямо служили. И, видя такие прежним государям крестопреступления, позоры и убийства, как быть на Московском государстве и прирожденному государю, но только не ему.

– Но согласился?

– А как же!

– Значит теперь на троне города Богородицы Захарьины детки сидят? – жестко уточнила Малка.

– Так! – коротко ответила тень.

– Ступай. Мне там места нет! Места нет и желания нет! И Доля эта не моя! – она жестом остановила, хотевшую возразить тень, – Возьми свечу, – достала из сумы красную поминальную свечу, подумала, достала еще одну, – Поставь на могиле Дмитрия и сына его Ивана-Вороненка.