Галина Гужвина - Сказки Надивы о тех, кто горшки обжигает. Сборник Самоисполняющихся Сказок

«– Да ну, – думает, – это от усталости!»

И опять глаза закрыл, спит.

А во сне ласточка летает над головой (он когда-то её птенца выпавшего из гнезда, подобрал, и обратно положил).

Летает над ним, щебечит вроде по своему, по птичьему, а всё понятно:

«– Вставай, Кастусь, бери, что хотел, домой спеши!»

Открыл глаза Кастусь – темно, ничего не видно, никого нет.

«– Приснится же такое,» – думает. И опять глаза закрыл.

И слышит он уже голос своего коня, который дома остался:

«– Вставай, Кастусь, пока не поздно, бери, что хотел, да даомой торопись!»

Встал тогда Кастусь на ноги. Что же он хотел взять? Ага, гнездо диких пчёл и ракушки!

Заткнул вход в гнездо травинками, снял его с ветки, вышел на берег, сложил при свете луны в корзинку ракушки, да домой поспешил. Далеко идти, то ли дойдёт к утру, то ли нет, неведомо.

А его будто подгоняет кто-то, в спину подталкивает. И дорога будто сама под ноги стелется, ни одного камушка не попало, и луна словно застыла в небе, всё освещает.

«– Хорошо, что луна яркая, – думает Кастусь. Коли лихое кто задумал, так его издалека видно будет…»

А о том не думает, что его тоже издалека видно.

Шёл, шёл Кастусь, притомился. И пчелиное гнездо тяжеловато, и корзинка руку оттягивает. Хотел бросить её, потом за ней вернуться, а тут сова над головой пролетела:

«– Неси, Кастусь, всё тебе пригодится!»

Удивился Кастусь, но перехватил ношу поудобнее, и дальше зашагал.

Но вот уже и родное селение показалось. Тихо везде, нигде ни огонька, все окна тёмные, люди спят. Но как-то тревожно Кастусю, не ощущает он привычного покоя и умиротворения.

Присел на дороге, отдышаться, смотрит – а из кустов тёмные тени появились и крадучись двинулись к домам. Тихо-тихо.

Только собаки услышали, лай подняли, да поздно уже, враги по улицам бегут, факелами размахивают – и когда успели поджечь?

Мужчины полуодетые из хат выскакивают, спросонья мечами машут, кто, где – ничего не понятно.

«– Что делать? Врагов много, гораздо больше, чем защитников!»

Это только первые в селение вбежали, а вот ещё бегут!

«-Эх!»

Размахнулся Кастусь да и кинул в сторону вражин гнездо пчелиное. Треснуло оно от удара о землю, разгневанные пчёлы поднялись вверх и стали жалить потные тела нападавших.

Ох и крик, и брань поднялась!

То ли добро из хат тащить, да девок в полон брать, а то ли он жалящих тварей защищаться!

А соплеменники Кастуся ничем не пахли – перед сном умывались и спали, не то, что разбойники- долго шли, вспотели, да в кустах сидели по жаре – ух как их запах пчёлам не нравился! Ох и жалили они!

Селяне схватили что под руки попало – кто меч, кто саблю, кто топор, а кто и вилы и давай гнать захватчиков!

А Кастусь из корзинки ракушки на дорогу высыпал – не зря тащил такую тяжесть!

Стали убегавшие по ракушкам топтаться, а они давятся, острые осколки в ноги впиваются, сапоги в клочья, кто упал – весь изрезался, об него другие спотыкаются – куча мала!

Подбежали селяне, повязали всех разбойников, и стали думать – что с ними делать?

Глядят – а недалеко от дороги лежит Кастусь.

Оказывается, кто-то из нападавших заметил его и ударил мечом.

Подняли Кастуся и понесли. А он и не дышит.

Увидела его мать, закричала, заголосила, обняла тело его неподвижное, стала рыдать, причитать, а мужчины стоят вокруг, шапки сняли и молчат.

Вышел вперёд один старик:

«– Кастусь один спас целое селение. Кабы не его пчёлы и ракушки, неизвестно, чем бы дело закончилось! Но теперь ему ничем помочь нельзя.»

И тогда мать подняла лицо вверх и сказала:

«-О небо! Ты высоко над нами. Ты всё видишь! Ты видишь, как молод мой сын! Он почти ребёнок! Ты столько талантов ему дало при рождении! Для чего? Чтобы они пропали вместе с ним, не проявившись полностью! Прошу тебя о снисхождении. Верни жизнь моему сыну! И тогда я попрошу мужчин отпустить всех разбойников с миром!»

И тут случилось чудо. С чистого неба вдруг упала капля прямо на лоб Кастуся. И мальчик открыл глаза.

Народ ахнул.

Кастусь провёл рукой по лиц и спросил:

«– А что случилось? Что вы тут стоите?»

И люди обрадовались. Так обрадовались, что тут же пошли за околицу и отпустили всех разбойников восвояси, даже не взяв с них выкуп за освобождение, и никак их не наказав за нападение. Впрочем, они были и так искусаны пчёлами и с изрезанными ракушками ногами.

Потрясённые разбойники поковыляли восвояси, и крепко-накрепко передали своим детям и внукам не нападать более на это селение.