Душа, одна страдалица душа,
Она же и служанка, и царица,
Там правит бал, то медля, то спеша
Подняться ввысь, а то во тьму спуститься.
Но всё же ты решаешься войти
(Открытой дверь держа на всякий случай)…
Средь дальних звёзд ищи глаза мои
И сердца своего биенье слушай.
Ведь гость, пришедший наобум сюда
В такую негу – в середине лета
Без страсти, без восторга, – если «да»,
Прости меня, он – как мертвец из склепа.
Холодных фонарей не зажигай,
Не то их свет нарушит бликов трепет.
И лучше уж тотчас скажи «прощай»,
Когда поймёшь, что лишь ошибся дверью.
Листопадною порою
Мысли спутал мне октябрь.
Ночь пришла. Глаза закрою.
А проснусь – уже ноябрь.
Станет даль светлей немножко,
И дожди – полегче лить.
Будет красную дорожку
Осень в зиму мне стелить.
Не спеша иди, подумай, —
Скучно я себе ворчу…
Буду нежной! Буду грубой!
Притворюсь, какой хочу!
Каблуком пронзаю лихо
Красных листьев полотно.
И слетает шалью иго
Всех придумок до одной.
В день войду я светло-нежный
Новой белою зимой…
Чист природы лист, как прежде.
Для стихов других – и мой!
Через незримый тюль луна мне светит.
На звёздных простынях
меня качает ночь.
Не спится мне… Я знаю, кто в ответе
За непокой, за вздох,
за боль… и разум прочь!
А та, что в темноте, —
не ангел милый,
Хотя была при ней зимою рождена…
Ночная тишина
дарует силы,
И душу бередит, зовёт меня луна!
Себя не узнаю
под властью этой.
Мне кажется в ночи,
что я вольна
взлететь!
Познать себя – чертовку
и поэта,
И кто ещё там я
на самом деле есть…
Бушует страсть моя —
луна на троне!
Не поднимать глаза
мной позабыт обет…
Безумна ночь моя!
А сердце стонет.
И бездыханна я —
уже пришёл рассвет…
И вот разлиты по бокалам
Игривость, смех, кокетство, блажь.
В шампанском, будто под накалом,
Искринок тьма входила в раж…
И было чоканье презвонким,
И запах в ожиданье вверг.
Но за стеклом хрустально-тонким
Так пузырьки летели вверх!
Был их восторг неподражаем.
Я улыбалась – мнилось мне,
Что я чаруюсь миражами
Внутри бокала. Да и вне…
В шампанском тикали секунды,
И вдумчив взгляд мой был, и глуп.
Произнесла: ну что ж, ликуй ты!
Мираж моих коснётся губ…
«Снова заперта я с одиночеством…»
Снова заперта я с одиночеством,
От двери потерялись ключи.
Целоваться до чёртиков хочется!
Губы ловят тепло от свечи…
Губы дрожью своей услаждаются —
Я их чувствую, вздохи тая.
Обману себя, если обманется:
Соблазню одиночество я!
…Тщетно мысли свои заморочила —
Поцелуя сорвать не могу:
Не целует меня одиночество.
Просто… нет у родимого губ.
Родился 3 марта 1972 года в г. Кишинёве, учился и профессионально занимался спортом. Выступал за юношескую сборную Молдавской ССР по гандболу. В 1990 году был призван в армию, службу проходил в специальном подразделении пограничных войск КГБ СССР.
В 1994-м переехал в Ярославскую область, в том же году поступил на службу в МВД РФ. До 2009-го служил в подразделении по борьбе с организованной преступностью УВД Ярославской области. Неоднократно участвовал в контртеррористической операции на Северном Кавказе.
Руслан Болеславович – член Российского и Интернационального союзов писателей, участник многих российских поэтических конкурсов. В свет вышли две книги «Тебе, Россия» и «Непокоренные» – в серии «Бессмертный полк». Скоро выходит из печати книга «Вера в прозе и стихах».
Учитель: цикл «Непокоренные»
Войны дороги неизвестны,
Поступки наши как порог.
Судьбу нам надо встретить честно ,
Чтоб упрекнуть никто не мог!
Он шел проселочной дорогой…
Куда ему теперь идти?
Случилось так, что видел много,
Душе покоя не найти.
…Фашисты въехали в село
Спокойно, словно на параде,
Их видел в школьное окно,
И страх застыл в том самом взгляде.
Три дня, как началась война.
Еще все были по домам,
Не ждали их средь бела дня…
Куда бежать? Кругом капкан.
А он – директор сельской школы,
Детей немецкому учил,
Еще не стар, уже не молод,
Жену с детишками любил.
Он прятал школьный реквизит,
Когда увидел их в окно,
От страха понял, что дрожит,
Бежать до дома – далеко.
Фашисты весь народ согнали
И забирали живность, скот,
Дома зачем-то поджигали,
Смеялись дико в полный рот.
Жену и двух своих девчат
Он среди жителей увидел,
От страха зубы так стучат!
Себя за страх возненавидел…
«Что делать, Боже? Как мне быть?
Быть может, всех сейчас отпустят?
Иль к немцам, что ли выходить?
За то, что прятался, не спустят…
Захар Ильич, наш председатель,
Он власть, заступится за всех,
А вон и Фёдор, мой приятель…
Их бьют двоих под жуткий смех,
Вон тетя Глаша подбежала,
Солдат пытаясь растолкать.
Толпа фашистов хохотала,
А офицер давай стрелять!
Он разрядил в них всю обойму,
Лежать оставил всех троих.
Что делать мне, я не пойму…»
И крик селян на время стих,
Лишь дети плакали, кричали,
От страха жались к матерям.
Фашисты с двух сторон стреляли
Кто вверх, кто рядом по ногам.
Читать дальше