Олег Ашихмин - Журфак

«А может, пойти к ней и сказать: «Знаете, я этого билета тоже не знаю, но я выучил большую половину курса, давайте поговорим по всему курсу». А может, ей исказать, что я очень сильно хочу домой, что у меня кто-нибудь болеет и меня в этом проклятом чужом городе держит только её зачёт… Хотя всё бесполезно. Эту дрянную старушонку ничего не пробьет. Плевала она на меня. Ей главное, чтобы я рассказал этого дурацкого Еврипида и Софокла», – трезво думал Стас. До его ответа оставался последний человек.

«Ладно! – твёрдо решил Стас. – В полный рост, как честный мальчик здесь не пройти – значит, нужно что-то придумать… Может отпроситься и выйти в коридор у девчонок взять шпоры? Хотя зачем просить, списать всё равно не успею… Ох-ох-ох», – выдохнул Стас, поняв, как тут не крутись, а всё бесполезно.

«А что если… – мелькнула в голове Стаса «гениальная мысль», – а что если спрятать билет и рассказать ей тот, который я знаю лучше всего? – подумал он, возвращая сам себя к жизни, – ну, а если запалит? Тогда что? Если спросит, где мой билет?… Скажу, что остался у неё. Так что проверить она не сможет, а билет будет у меня. Класс! – подумал Стас и наконец-то облегчённо вздохнул. – Ай да я! Ай да молодец!».

– Морозов! Вы готовы? – грянуло у Стаса в ушах.

– Да, – ответил он и сел напротив преподавателя.

– Первый вопрос, пожалуйста, – сказала экзаменатор и глянула на Стаса поверх очков.

Не моргнув глазом, Стас начал рассказывать гомеровскую «Илиаду». Вторым вопросом он решил рассказать «Сатирикон» Петрония. Стас отвечал очень уверенно, чётко, ссылаясь на разные исторические труды, посвященные «Трое» и Гомеру. Он старался, и ответ ему нравился самому. Он уже рассказал сюжетные линии «Илиады», слегка коснулся композиции и только собирался затронуть особенности эпоса, как его перебили:

– Неплохо. Достаточно. Следующий вопрос.

– «Купилась!» – обрадовался Стас, и у него отлегло.

– Что у вас там дальше?

– «Сатирикон» Петрония.

– Пожалуйста.

Стас начал отвечать на второй вопрос. Отвечал он так же хорошо, как и на первый. Но чем больше он говорил, тем больше и больше менялася в лице преподаватель. Стас заметил, что она начала перебирать пачку билетов и, мрачнея, даже не смотрела на него. Ему даже показалось, что она его не слушает.

«Неужели догадалась?» – только хотел подумать Стас, как визгливый голос старушки перебил его:

– Морозов, где ваш билет?

Стас замолчал. Медлить было нельзя. Как утверждал классик: «Промедление смерти подобно». Он это понимал и в ту же секунду, глядя прямо в глаза ненавистной экзаменаторше и правдоподобно смутившись, сказал:

– У вас…

– Морозов. У меня его нет. Вы его забирали к себе – это раз! И как попал Гомер в один билет с Петронием?!

Стаса снова бросило в пот. Он понял, что на этот раз уже всё, больше шансов нет. Но сознаваться тоже нельзя.

«Буду врать до конца. Билет всё равно у меня в кармане, уж обыскивать меня она наверняка не станет», – решил он и, стараясь быть невозмутимым, ответил:

– Билет я с собой не брал. Я его посмотрел и положил к вам на стол…

– На столе у меня его нет, я смотрела.

– У меня тоже нет, – сказал Стас и устремил свой взор в окно.

Из окна была видна верхушка огромной рябины. Её присыпанная снегом ветка упиралась в подоконник, по которому семенила, подпрыгивая на своих лапках, синичка, время от времени забегая на ветку и беззаботно долбя своим клювиком обмороженные грозди красных ягод. Откусив одну ягодку и держа её за хвостик, она вспорхнула. «Вот бы и мне взять и улететь», – подумал Стас, завидуя свободе и непринуждённости синички.

– Так, Морозов, – прервала молчание античница, вероятно на что-то решившись. – Сейчас вы мне дорасскажите Петрония, я, к сожалению, не могу сейчас проверить дубли билетов у меня дома, а завтра утром вы ко мне придёте в деканат с зачёткой, и если Петроний и Гомер действительно в одном билете, что вряд ли, потому что такого билета я не делала, то зачёт я вам поставлю. Кстати, вопрос по «Сатирикону» у меня был один, и его мне сегодня уже отвечали… Ну хорошо, я вас слушаю.

Пыл и бойцовский настрой в Стасе поутихли, и, еле-еле соображая, что он говорит, он начал мучительно и нудно вспоминать «Сатирикон». Истязая себя, он всё-таки рассказал свой второй вопрос и, когда закончил, взглянул на преподавателя.

– Что ж, Морозов, – начала та. – Зачёт вам поставить можно. Но после того, как я проверю дома билеты. Зачётку можете оставить мне. До свидания, – сказала она, собираясь устремить свой взгляд на следующего студента.