Василий Шишков - Синичка просит (истории)

2.

В Южную Америку я уехала в начале девяностых. Продала всё, что можно было продать. Взяла дочь, мать и уехала. Хорошее знание португальского помогало не только выжить, но и работать по профессии, получая приличный доход.

Климат для матери, в отличие от меня с дочкой, оказался тяжёлым. Она часто болела, грустила о Родине, о родственниках, о подружках. Проблемы с сердцем нарастали, о возврате в Россию уже не могло быть и речи, а через четыре года после переезда мама умерла.

Последние два года мама постоянно говорила, что хочет быть похороненной на Родине. Написала даже завещание с этим единственным пожеланием. Перевозить гроб с телом в те годы было невозможно. Маму кремировали. Прах я упаковала и отправила маминому брату, с просьбой захоронить прах в её родной деревне. На мою телеграмму о смерти мамы никто из родных почему-то не ответил. В то время почта работала плохо, а я была сильно загружена работой, личными делами и как-то не обратила на это внимание.

Спустя полгода от дяди из Вологды пришло письмо. Писать он не любил и писал в основном под давлением жены, которая мучаясь любопытством, о нашей заграничной жизни через него задавала мне всякие дурацкие вопросы. В этом письме дядя Володя, как всегда жаловался на маленькую пенсию, на то, что ему ветерану труда приходится подрабатывать дворником, а летом копаться на огороде и в саду, чтоб не умереть с голоду. В конце письма благодарил за какое-то кофе, которое они уже почти допили. О смерти матери – ни слова. Дальше письмо впервые, за всё время переписки продолжила его жена. Тетя Лиза тоже благодарила за кофе. Писала, какая большая, красивая банка, – собиралась её сохранить. В конце писала, что у кофе какой-то особенный интересный вкус, что пьют они его почти полгода. Писала, что пытается смаковать, но иногда что-то подкатывает и начинает как бы подташнивать от горечи, наверно, потому, что это настоящий бразильский кофе… До конца дочитывала с трудом. У меня начался сильный озноб, потом меня саму начало подташнивать. Было ясно, что телеграмму мои родственники не получили, что письмо в посылке с прахом матери они где-то потеряли, что пили они не кофе, а пепел моей мамы, который я упаковала в большую банку из-под кофе, килограмма на два. С трудом дозвонилась до соседей. Мои предположения подтвердились. Дядя безумно матерился…

(По рассказу Сергея Константиновича Т.)

Сергей возвращался после своей очередной командировки, из ставшего для него родным Заполярья. После полуночи сел на проходящий мурманский поезд, занял своё место на верхней полке, в купе плацкартного вагона. Сразу заснул. Приснился заснеженный аэродром, взлетающие в ночной снежной мгле самолёты. Среди ночи разбудил шум в соседнем купе. Сквозь дремоту доносились какие-то возгласы:

– Это моё! Моё место!… Слышишь? Моё! Слезай отсюдова! – После ночного пробуждения Сергей спал плохо. В соседнем купе и в коридоре слышались голоса, выясняющих отношения людей. Он вспоминал службу, дом. Встал рано. Утро было пасмурным. За окном бежали бесконечные, желто-зеленые леса, серые пространства озёр. Сходил за кипятком. В соседнем купе ехали две женщины на верхних полках с девочкой-подростком на нижней. Они тоже проснулись. На второй нижней полке продолжал спать какой-то мужик. Через пару часов этот мужик проснулся. Все руки у него были в наколках, на толстых, узловатых пальцах – тоже синели татуировки. Он был коренастый, на голову выше Сергея, с крупными, мясистыми руками. Встав, он лениво потягиваясь, стал прохаживаться по коридору, заглядывая во все купе. Он ходил с демонстративно медленной походкой хозяина, никому не уступаю дорогу. Сергей сидел ближе к проходу. Татуированный, как бы случайно, несколько раз задевал его. Проходившую по коридору проводницу попытался обхватить за талию и ниже:

– А, кондукторша… До чего ж ты хороша! Ша… Кондуктор-ша… Ша… А?! – Она попыталась от него отмахнуться, но он не унимался. Сергей сделал непрошеному ухажеру замечание.

– Солдатик? И тут ты?… Тебя, что задница кондукторши тоже заинтересовала?

– Ты у себя на зоне к начальникам приставай, а не здесь, – отрезал Сергей.

– Хм… Давно ли в люди решил выбиться, солдатик, а?

– Сядь, успокойся.

– Я-то своё отсидел, а вот у тебя, сынок, школы видно ещё не было, тебя, маменькин сынок, жизнь ещё не шмонала… Соссунок… Могу тебе сосочку приготовить. – Сергей отвернулся.

– Ты чего, это морду воротишь, а?! – Сергей не отвечал.