Array Сборник - Пушкин жив

«Не суждено, конечно!» – скажет пессимист,
на поиски рванёт тут же оптимист,
и только, усмехнувшись, достав бумаги лист,
«А ну-ка, напиши…» – ответит реалист.

И здесь встаёт проблема: нечем мне писать,
не нечего , а нечем мысли излагать —
мне хоть бы карандашик, ручку, уголёк,
а реалист с вопросом: «Ну, что же ты примолк?

Что же ты не пишешь?.. Иль алфавит забыл?..
А может, просто ел и руки не помыл?..
Иль всё гораздо проще… Нечего писать…
Когда не знаешь, как и где же ручку взять!»

Едкий, жгучий и простой
веду я разговор с тобой…
Да-да! Собрат мой по перу,
к тебе с вопросом я спешу…

Скажи-ка, друг, скажи-ка, брат, —
ты лирик или интригант?
Стихи твои читал не раз,
они все будто на заказ…

Порою хвалишь жутко власть,
потом к пейзажам ловко шасть!
Переживаешь так душевно,
почтенно, чувственно, распевно…

И вновь, и вновь, аж режет глаз,
блистаешь словом напоказ!
Наверно всё же госзаказ?..
Эх, нет, ошибся, ругаешь власть…

Ругаешь власть, а криминал
возводишь прямо в идеал…
Наверное, кто больше дал,
того ты в оде восхвалял.

Совет простой тебе, собрат:
бумага стерпит всё стократ,
но вот Поэт не может врать,
как и душою торговать!

Мне улица кузницей в жизни была:
характер стальной ковала она —
закалку, чеканку, кручение, изгиб,
наковальню, очаг я прошёл, не погиб.

Плавка и резка рано с утра,
кузнечная сварка весь день – не игра,
штамповка под вечер, порой и всю ночь,
булат отдыхает или точь-в-точь.

Упругость и твёрдость, сила ума,
находчивость, смелость – всё это я,
и с улицей ныне мы словно родня,
учитель и друг она для меня.

Мне улица кузницей в жизни была:
характер стальной ковала она —
закалку, чеканку, кручение, изгиб,
наковальню, очаг я прошёл, не погиб.

Случается, что дело дрянь, и выход не найти,
отчаяние через край, обратно нет пути,
вперёд – капкан, назад – капкан… словом, западня,
свернуть налево не проси, направо не судьба.

Вопят кругом истошно так, что тошно на душе
и комом к горлу подкатило, – парируешь уже.
Протест не слышит в суматохе голодная толпа:
глумится и себя возносит, рвань ещё вчера.

Похлёбкою вранья в лицо плещет и кипит,
когда на нет и спроса нет, ответ – надёжный щит.
За каждый шаг, за каждый вздох правда лишь одна:
глухое стадо не услышит, зато душа чиста.

Многодумное безмыслие
окружило уж со всех сторон,
куда ни плюнь – повсюду легкомыслие:
не прогнать, не выставить уж вон…

Так и прёт бессовестно и нагло…
Как же так случилось, что теперь
мы всё чаще ходим в кинотеатры,
а книги не читаем уж совсем?..

Сегодня нам доступно много грязи,
что разрешает цензор по TV,
об интернете уж писать не стану:
я сам в плену у мировой сети.

Я вам скажу: «Культура погибает!»,
но каждый третий тут же возразит:
«Зато безмыслие растёт и процветает,
и думы думные налаживают быт!»

Чёртова эта пора…
Месяц июль – душегубка:
марево, пекло, жара,
мне бы в зиму
хоть на минутку.
Мне бы в минус прошу
и не надо мне в плюс —
я привык к холодам,
я простуд не боюсь.
Жизнь за годы успешно
закалила меня,
не спросила, конечно,
но то не беда.
Мне морозы по сердцу,
и минус мне в плюс:
с холодами дружу,
у нас прочный союз.
Ненавистна одна
мне всё же пора,
где душегубка, пекло, жара.
Мне хоть на минутку
в зиму, друзья,
ведь минус привычней,
родней для меня.

Что от меня скрывает туман?
Какие секреты хранит океан?
Где на Земле может быть рай?
Ответы ищу, ты не серчай.

Ты не серчай, мама, за то,
что я ищу золотое руно ,
в погоне всегда за своею мечтой
и в сорок лет всё ещё холостой.

Да, холостой, но то не беда:
обручён я с дорóгой уже навсегда,
дорога – подруга, дорога – жена,
дорога – мой дом, дорога – семья.