Александр Беляев: Взлетная полоса

– Никого и ничего я слушать не собираюсь! – вдруг резко оборвал ее Игорь.

– Не перебивай меня, – остановила его Юля.

– И почему ты вдруг решила по этому поводу читать нотацию мне?

– Выслушай меня до конца, – так же спокойно потребовала Юля.

– Не я откомандировал Кольцова. Не я! – не пожелал слушать ее Игорь.

– Хорошо. Я замолкаю. Но помни: больше ты от меня вообще не услышишь ни одного слова, – сказала Юля, встала с подлокотника и взяла свои вещи.

– Что значит «вообще»? – насторожился Игорь.

Юля ничего не ответила и молча начала укладывать вещи в чемодан.

– Пожалуйста. Я слушаю тебя, – сдался Игорь. – Только не говори со мной в таком ультимативном тоне. Я слушаю.

– Именно в таком тоне я и буду говорить, – ответила Юля. – Я просила тебя ничего мне не объяснять и не доказывать. Тем более разговаривать на эту же тему с отцом я не собираюсь совершенно. А тебе следует сделать выбор: либо ты раз и навсегда отказываешься от есинской группы и никогда и больше ни под каким предлогом и ни под каким соусом не вмешиваешься в работу над «Фотоном», или я тебе больше не жена.

– Что? – так и подскочил Игорь.

– Или я тебе больше не жена, – четко повторила Юля. – Ибо я совершенно не желаю, чтобы люди, которых я уважаю и чьим мнением я дорожу, считали меня хоть в какой-то мере тождественной с твоими делами.

– Ты сошла с ума! Ты черт знает что себе позволяешь! – снова вспылил Игорь. – Или ты думаешь, я сейчас упаду перед тобой на колени?

– Нет, мне этого не надо, – ответила Юля. – Я не знаю, как ты и что будешь говорить отцу, но у тебя есть хорошая возможность не ездить в Есино. Отец намеревается через пару недель отправить меня на войсковые испытания «Совы». Я не стала с ним спорить, ехать согласилась. Так вот, переубеди отца и поезжай туда сам.

– И не подумаю! – наотрез отказался Игорь.

– Дело твое. Я сказала все. И пока уеду к матери и хочу побыть там без тебя, – закончила разговор Юля.

– Можешь ехать куда угодно! Удерживать тебя не стану! – запальчиво бросил Игорь. – И потворствовать твоим капризам тоже не собираюсь.

Он снял форму, надел спортивный костюм и ушел на кухню. А Юля, уложив в чемодан кое-что еще из своего туалета, из косметики и парфюмерии, уехала в дом на Котельническую набережную, чтобы уже оттуда отправиться на субботу и воскресенье на дачу.

Сергей не провел в санатории еще и половину срока, а уже загрустил. Надоел пляж. Надоело с утра до вечера ничего не делать. Даже море. Он почти перестал на нем бывать, а заплывал на камни под Медведя и там отлеживался, наблюдая за рыбешками, крабами и прочей морской мелочью, суетящейся в прозрачной голубоватой воде. Однако скоро и это занятие ему наскучило. Горячка суждений первых дней прошла, он заскучал, почувствовал себя одиноким. И если бы не письма из Москвы и из Есино, наверно, не дотянул бы до конца срока и уехал. Ему уже начало казаться, что дома, у отца с матерью, он отдохнул бы куда лучше. Но письма, неожиданно начавшие приходить регулярно, сразу все изменили. И хотя желание поскорее вернуться в Москву у него не пропало, чувство одиночества тем не менее прошло. Он снова почувствовал себя в кругу тех, с кем неразлучно прожил последние годы, и воспрянул духом. Первое письмо пришло от Владимира. Брат писал: работа продолжается, он летает, и, сколько будет летать еще, никому не известно. А ему, откровенно говоря, все уже изрядно надоело, так как почти каждую ночь приходится делать одно и то же. Еще он сообщал о звонке Юли. Похоже, она тогда еще ничего не знала. А когда Остап сказал ей о его уходе, удивилась и расстроилась. Потом искала его, Сергея, и звонила уже Владимиру. Точно Владимир не понял, но, очевидно, ей вся эта история ужасно не по нутру. Письмо было длинное, очень спокойное. Оно именно так и подействовало на Сергея. Второе письмо было от Ирины. Она писала, что очень скучает. Работать в «конторе», как она выразилась, без Сергея не хочет и уже подала заявление об уходе. Где будет работать, пока не знает. Но больше беспокоится о настроении и самочувствии Сергея. В самом конце письма была приписка: в «конторе» ходят упорные слухи о том, что в Есино поедет Игорь. Письмо Ирины было ласковое, теплое, полное участия. Но оно почему-то раздосадовало Сергея. Возможно, потому, что в нем было много такого, о чем Сергей сейчас совершенно не хотел думать. Третье письмо он получил от Зарубы и Окунева. Остап откровенно завидовал Сергею, потому что тот спокойненько жарит пузо на солнце, пьет по вечерам сухое вино и заедает его шашлыком. А они гоняют Володьку, жгут керосин и переводят пленку. А зачем все это? Кому нужно? И для чего? Наверно, не знает и сам Кулешов. И вообще с тех пор, как ушел Сергей, тут, в Есино, сразу стало пусто и скучно, точно на захолустном полустанке после того, как пройдет курьерский поезд. В письме несколько слов от Олега. Тот передавал Сергею привет и информировал его о том, что, по дошедшим до них слухам, работа у Стрекалова закончилась очень успешно, в чем немалая заслуга Юли. И само собой разумеется, также его, Сергея, с чем они, Остап и Олег, его искренне поздравляют. А с него, когда он вернется в Москву, естественно, причтется.