Виктор Музис - Воспоминания таежника. Рассказы геолога

Никого на базе еще не было, кроме радиста и завсклада с Жиганской базы – он прилетел для организации связи с нашим отрядом. Мы отобрали продукты для отряда, палатку, печку, раскладушки, спальные мешки из верблюжьей шерсти, рацию, закупили хлеба и вертолетом «выбросились» на участок к вездеходу. На реке был толстый лед, на склонах лежал снег.

Вездеход стоял на склоне на бревнах (чтобы траки не примерзли к земле) и на тормозах. Сними с тормозов и он покатится вниз и заведется…

Мы легко расчистили от снега место для палатки, установили печку и рацию, приготовили на печке поесть, поужинали и легли спать.

А с утра, позавтракав, принялись за расконсервацию вездехода. Она заключалась в заготовке большого количества горячей воды для пролития через радиатор и разогрева мотора. Для этого у нас была большая бочка из-под бензина. Мы вырубили днище, набили бочку снегом, обложили корягами и толстыми сухими сучьями и подожгли их.

По мере таяния снега, мы добавляли его в бочку и вскоре она уже заполнилась водой. Когда вода закипела, мы стали вычерпывать ее ведрами и подносить к вездеходу, а вездеходчик, Саша «Сохатый» (я с ним перегонял когда-то ГТТ из Жиганска на подбазу на р. Оленек) стоя на вездеходе, подхватывал их и проливал кипяток через радиатор. Погода стояла ясная, солнечная, было не холодно, подмораживало только ночью, когда солнце садилось.

К обеду мы управились, вездеходчик сел за рычаги, отпустил тормоза, вездеход покатил вниз по склону и завелся.

– А поехали сейчас, чего ждать! – предложил вездеходчик. – Ночи светлые, дорога хорошая, настроение бодрое…

Мы оставили вездеход тарахтеть на малых оборотах, собрали снаряжение, покидали в кузов и тронулись.

Лед был покрыт снежком, который выпархивал из-под гусениц, русло слабо петляло и вездеход весело бежал вперед, приятно позвякивая траками гусениц. На коленях у меня лежала выкопировка с карты и аэрофотоснимки и я следил за маршрутом, чтобы знать, где мы находимся.

Так мы отмахали километров 30, когда «Сохатый» остановил вездеход.

– Что случилось? – спросил я.

– Движок «стуканул»… – ответил он.

Это было как гром среди ясного неба! «Вот же невезуха» – подумал я. Здесь требовалась не просто замена какой-то запчасти, нужно было менять сам двигатель.

Такое случалось в партиях. Двигатель снимали, вывозили на базовые поселки и отправляли в Батагай, где находилось руководство экспедиции и ремонтная мастерская. Из Батагая спецрейсом высылали движок на замену и забирали на ремонт «вышедший из строя». Или ремонтировали присланный и высылали его, если другой замены не было.

Я вспомнил о похожем случае в Верхоянье. У нас тоже стуканул движок на ГАЗ-47. Вездеходчик вынул свечу, отключив подачу топлива в сломанный цилиндр, и мы поехали. Поехали потихоньку, на первой передаче и не на пустом вездеходе, а доверху груженом, да еще человек пять сверху. Вездеходчик страшно не любил медленную езду и позволял нам садиться за рычаги. Обучил азам вождения и меня. И вот и в этом случае он доверил везти вездеход мне. Помню, я вел его потихоньку и мы подъехали к ручью, пересекавшем наш путь. Ручей был высохший, весь в глыбовых развалах, и я побоялся пересекать его.

– Проехай ручей сам, – попросил я вездеходчика.

– Давай, давай сам, – ответил он.

– Я боюсь, – говорю я.

– Давай, давай, вперед! – усмехнулся он.

Я тронул вездеход вперед, но подъехав к валунам, я со страху инстинктивно закрыл глаза. И чувствую, вездеход мягко движется вперед и ни что его не корежит. Открыл глаза – а мы уже на другой стороне ручья. Я очень удивился!

Вспомнив этот случай, я спросил у вездеходчика:

– А мы можем двигаться отсоединив сломанный цилиндр?

– Нет. нельзя, – почему-то сказал он.

А я в технике ничего не понимал, так что доверился его опыту.

Мы подвели потихоньку вездеход к склону и выключили двигатель. Поставили на пригорке палатку, разместились и, поужинав, легли спать.

На утро, связавшись по рации с базой, сообщив о случившемся, предложил вывезти нас в Оленек, чтобы можно было на ГТТ выехать на место аварии, взять 71-й на буксир и дотащить его до Оленька. На том и порешили.