Павел Гушинец - Обрывки

Никто не заметил. А рассказ неплохой получился.

Вернемся к фломастерам. Когда Софья подросла немного, то принялась увлечённо «художествовать». А рисунки и то, чем рисуют, разбрасывать по всей квартире. Мы тогда жили в крохотной однушке. И вы не представляете, какой хаос может создать на тридцати квадратных метрах рассыпанная коробка карандашей. Это как противотанковые ежи для бронированных гадов Гудериана.

Жена на Соню ворчала, а я был даже благодарен своему бесхозяйственному ребёнку. Придёт в голову очередная мысль – не надо искать ручку или карандаш. Пошарил под кроватью – обязательно что-нибудь нашёл. Плохо только то, что некоторые рассказы написаны розовым цветом.

А насчёт ночных идей я тоже выкрутился. Как-то на работу привезли ручки. Не простые ручки, а с крошечным фонариком для лоров. Мол, и записать можно, и в горло пациенту посветить. Так я одну ручку умыкнул. Положил под подушку вместе с блокнотиком. Теперь записываю мысли без отрыва от тёплого одеяла и сопящей жены.

Всем рекомендую.

Гугл-карт раньше не было. И навигаторов, приятным женским голосом оповещавших: «Через три километра поверните на 90 градусов вниз» тоже не было. Были карты и атласы. У дедушки моего лежал на полке «Атлас автомобильных дорог СССР». Можно было взять, открыть где-нибудь посередине и неспешно вести пальцем вдоль трассы от Ростова-на-Дону в Ташкент. И представлять, что не пальцем ведёшь, а едешь на огромном грузовике, а в кузове у тебя ну о-очень важные грузы. И тебя ждут. А вдоль дороги стоят люди и машут тебе. Или не машут. Главное, ведь, не люди, а дорога.

А ещё на полке стоял огромный пыльный «Атлас мира». А в атласе – действительно весь мир. Карты, фотографии достопримечательностей, краткие статьи. Для эпохи, когда не было интернета – настоящее сокровище. В детстве я любил забраться на табуретку, достать этот атлас, открыть его на какой-нибудь Гвинее-Бисау и читать названия городов, рек и особенно небольших посёлков. Мне казалось, что я говорю на языке той страны, города которой рассматривал.

Понятно, что с детства я хотел путешествовать. Лет в пять, помню, иду из детского сада с мамой привычным знакомым маршрутом, а в голове одна мысль:

«А что будет, если сейчас свернуть не направо к нашему подъезду, а налево. Там же всё по-другому, иначе. Там какой-то неизведанный, непонятный, чужой мир».

И я тянулся налево, в серую щель между высотками. Но мама крепко держала меня за руку, и дерзкая экспедиция пока откладывалась.

В первом классе я оторвался. Сходил и налево, и через забор в чужой детский сад. И даже через полгорода на автобусе в кафе «Морозко» добрался. Вылазки становились всё смелее, я заходил всё дальше. Пока однажды автобус не высадил меня на самой окраине нашего городка. Дальше начинался лес, за которым, как я потом узнал, стоял кормилец города – огромный нефтехимический завод.

Но тогда-то я об этом не догадывался. Стоял, смотрел на лес. Что-то там себе думал. Какие-то мысли крутились в детской голове. Наверное, так ощущал себя путешественник, добравшийся до окраины Плоского Мира. Сидел на краю, свесив ноги в космическую бездну, болтал этими самыми ногами, а внизу степенно ворочалась бы черепаха или кит, но это уже не важно.

Я себя точно так же чувствовал. Это был край мира. Моего мира. Постоял немного, потом приехал следующий автобус, и я отправился на нём домой.

Лет в десять я совершил два грандиозных путешествия. Мама свозила меня к своей тёте в Ригу и к бабушке в Уфу. Я познал Восток и Запад. Запад оценил больше. Узкие рижские улочки, булыжная мостовая центра, средневековая ратуша. Мороженое в старинном кафе, где на кафельной плитке сохранились императорские вензеля. Всё это показалось более сказочным, чем уфимские пятиэтажки спального района.

Лет в одиннадцать я поехал в лагерь. Бабушка выбила путёвку в Крым. Тогда Союз ещё только развалился, но связи оставались. И мама дала мне с собой три валюты. Украинские карбованцы, белорусские зайцы и, как универсальную валюту – советские рубли. Они тогда везде ходили.

Поражаюсь сейчас храбрости своих родителей. Привычная страна вдребезги. Лагерь – на территории суверенной Украины. Между нами границы, везде бардак, а они так легко меня отпустили. Я бы сейчас свою дочь не отважился отправить.

Ну и ладно. Зато я впервые увидел море. И понял, что оно – это самое лучшее, что есть на свете.