Анна Князева - Самоубийства. Суициды ради денег, криминал

Настало Арабское утро. Падаль усеяла воздух своим запахом, украшая фон всего прочего аромата. Вчерашний алкоголь увенчался на счёте множеством пардао, за которые мне теперь придётся играть шпиона. Убеждающая книга в моём телефоне по дороге на работу продолжала раскрывать мне окружающие патера, но абажур этого города, как и вчера, пах вонью женской крови. Возрастная пелада от того у многих вокруг меня в этой пробке всплывала для каждого очевидца явной. Ил тормозил мой путь и трепал меня за мои нервы, а мне деваться некуда: я ехал дальше и был близок к своей конторке. Остальные, словно под ином, (Примечание автора: ИН – ингаляционный наркоз.) постоянно создавали повод закричать в пути. Их амбиции при том явно были выше моих, но только при езде. Сам Ка шипел мне аббревиатуры разных искушений для аварий, но до работы я доехал всё же без подвига. В этот день дальний ко по текущим заработанным обещал уже хотя бы жене платье, а сотрудники оставались увядающими. Один из мастеров начал просить у меня на обеде подать для его сестры. Жилая каша на словах и никаких аргументов по его делам. Я тоже ему это лишь пообещал. Мне весь день очень хотелось на дачу опять, чтобы погрести полова и поваляться на кровати с пивом. Рабочий день наконец завершился, и я поехал в ювелирный искать жене поталь, так как ажур её ко мне настроя уже походил на хищный арахнид. На пути к подъезду кш намеренно перекрыл мне путь (Примечание автора: КШ кран на шасси), а оттуда ко мне амбал. «Ну что, Ли, как у тебя с оплатой?» – спросил он меня любезно о деле. «Сколько и кому?» – уточнил я у него. «В курятник с аурой зелёных кассиру» – объяснил мне амбал и поехал, показав одобрение к делу. «А если я так тебя жахну?» – спросил я его шёпотом вслед… Аура моей будущей агонии ль это? Наваждение ль это? Я встал около подъезда и снова закурил одну сигарету. Жена звонила на телефон, отправляя безответно своё пение через микрофон: «ля-ля-ля…», – я продолжил курить, слушая ажур праздного пения в утехе моего труда. Это был при том мой провал, но раба акций всем ныне уже была ясна. Я был намерен опять и опять продолжать абцуг. Акация у нас дома пела нотой «ми», а жена была довольна украшением. Каждый провинциальный мм её тела меня даже просто визуально вдохновлял… эта атмосфера даже дала мне вновь это желание жить. Пролёт амбиций ещё всё же не конец, думал я. «Ещё как конец» – жаждали для наркомании крови умирающие изнасилованными убийцы, словно в Аду более мерзком, чем во всех легендах даже с червями. На утро жена сварила ротель и мы завтракали вместе. Мягкий звук аукающего эхо смертей мстящих без повода трусих окутывал сладостью их впечатлений весь воздух. Ответственность начала мне велеть ехать работать. Машину я вёл аккуратно. Дорога пролегала в этот день французским мо и веяла некоей иронией мата водителей в крике остальным: «Суицидники сучьи!» – акриловые покрытия сдирало столкновениями. Я запланировал купить семена астры и уехать на дачу. «Му!» – вспоминал я задорное мычание коров. Я подъехал к зданию офиса. Около дверей ждала бухгалтер: «А мы вас ждём!» – она выглядела встревоженной. «А на!» – воскликнул я и пошёл за ней. В дверях офиса стоял один из банковских и сказал: «Не радуйтесь раньше времени!» – он ударил меня в лицо и разорвал мне рот, чтобы ему просто так дали за это акции. Алчность по крови сложила эту ситуацию, и он продолжал меня уродовать. Твердо веруя в Аллаха, я продолжил пытаться хотя бы ударить его в ответ, но не мог пошевелиться. Его торопь была очевидной для меня. Аваль превратился в бойню троих женщин на одного амбала, но сдерживать его долго они не смогли. Аморфные удары от амбала переломали женщинам кости, что, естественно, не завершится теперь одним ну. Его расчёты и аки и ню каждого удара были в разы точнее и мои для него ничего не значили. Об ими воздвигнутой эре Антихриста слышали все, но никто не знал, что это ради их половых органов и всё. Наркомания так скидывать нагрузку. Мне было смешно только сначала, но автор этого кошмара был известен всем в этой стране, кроме властей. Даже я перед ним от страха сделал бы открыто и нескромно адрет. Должный ему становился врагом всем, но апогей никому был неизвестен.

– Апель! – крикнул я ему в лежачем уже состоянии, когда он разрывал на мясо моего секретаря и он остановился от страха, повернувшись уже в мою сторону.

Он решил, что раз так, то убьёт любой ценой сейчас хотя бы меня. «Оп!» – кричал он с новым по мне ударом, – «Оп! Оп! Оп!» Я ощущал, что мои дни в действующей форме сочтены, на что он добавил: «Да ты ещё и неженка, как Анн Парийо!» – продолжил меня добивать, начав душить шею. «От чего ты меня так?» – спросил я это олицетворение биогенного апокалипсиса. Он ничего мне не ответил и начал продолжать. «Ох!» – стонал я, – «Ох! Ох! Ох! Ох! Ох!»