Александр ПИС - Черновик. Но это неточно

Где была моя голова… голова кружилась неимоверно, словно я мчал на карусели, постепенно разгоняющейся в пустоту… я боялся, что меня выбросит центробежной силой от нескончаемого кручения опоры. Я вообще перестал соображать, что происходит и начал отдаваться моменту.

Через несколько мгновений я внезапно услышал свой собственный голос, почти болезненно разрывающий темноту и мою эйфорию с надрывом и хрипами, и я не мог остановиться… а она продолжала, пока ее настойчивость не подкосила меня окончательно. Она выпустила меня из своих губ только когда почувствовала, что я поскользил по стене вниз и оставила лежать, а сама ушла, кажется, даже не обернувшись. Пелена перед глазами стала менее плотной – я вроде бы начал видеть очертания предметов, зато звон в ушах сменился звуковым вакуумом…

Я увидел тонкую желтую полоску света вдоль стены и ее преломление на полу. Значит, ванная в той же стороне. Определенно, нужно было освежиться. Определенно нужно было перевести дух и прийти в себя. И лучше разобраться в ситуации, пока… а хотя что еще более неожиданного и неподконтрольного могло бы случиться? Однако все же прийти в себя мне точно было нужно.

Боже мой, у меня определенно дрожали колени. Она вышла из ванной, оставив дверь открытой для меня. Я увидел ее выразительный силуэт, но сил для созерцания она во мне не оставила. Я проскользнул в ванную, даже не знаю, сколько я плескал водой себе по лицу, постепенно прокручивая в себе случившееся, что, когда я вышел, она уже встречала меня в черном одеянии настоящей обольстительницы.

Далее я ожидал легкого разговора с легкими закусками и продолжением вечера, однако подготовил вполне подходящий повод для ухода в случае, если кульминация вечера уже прошла. Все же ее щедрый аванс и говорящий сам за себя наряд вселяли уверенность в продолжение истории. Здесь все зависело от нее.

Я был расслаблен, но даже сквозь это ощущение чувство тревоги не покидало меня. Я осмотрелся. Действительно, были стены в стиле лофт, и низкие люстры над столом. Окна были настолько большими, что лунного света вполне хватало на освещение комнаты, просторной, и немного аскетичной. Всего по минимуму – мебели, декора и света. Не удивлюсь, если и хозяйки здесь было маловато.

Я подумал, что здесь не хватает романтики и легкости настроения. Я в два счета бы это исправил небольшими свечами и легкой музыкой. А где, собственно, мой рюкзак с содержимым! Все как в бреду, и я не помню, как и с чем я сюда добрался.

Итак, мы улизнули с семинара, прошлись пару кварталов, обсуждая напыщенных индюков на семинаре, кстати, одним из которых был я, а она там оказалась случайно – зашла даже без приглашения и особой проверки со стороны администрации здания. Мы старались легко шутить на проверенные темы. Затем она сделала вид, что устала идти пешком и предложила вызвать такси. В такси она начала резко сокращать дистанцию между нами, а когда мы были в объятиях друг друга, она не стала пресекать мои инициативы…

За ее недвусмысленными движениями я напрочь потерялся в пространстве, впрочем, как и во времени. Я не помню, захватил ли рюкзак с собой из машины. Я был слишком увлечен ей.

Что же ты творишь!..

В свете небольших светильников она действительно была очаровательна, и прозрачный черный халатик выдавал чудесное кружево ее откровенного белья, хотя при всей кажущейся податливости ее образа удивительная полуулыбка как будто бы закрепляла за ней статус победителя. Она первой прервала молчание:

– Перекусим с дороги?

– Да, пожалуй…

Были легкие закуски в виде бутербродов со всякой всячиной и холодные и горячие напитки. Сколько же времени я был ванной, если она все это успела подготовить! А какой был час ночи – я не имел ни малейшего представления. Не помню, о чем был разговор за этим точно поздним ужином, но я понял, что на ночь я определенно могу остаться у нее.

Вместо вина она принесла виски – безо льда и прочей разбавки. Только в тот момент я, кажется, начал понимать ее поведение: она хотела забыться. Она хотела потеряться со мной, сбежать от того, что преследовало ее и пугало.

Определенно я не мог оставить ее в этом ее отчаянном стремлении забыться в моих руках, если уж я сам откликнулся на ее мольбу. Я точно знал, каких прикосновений она ждала, я предвидел ее движения, в голове уже звучали фразы, которые я слышал неоднократно и на которые неоднократно отвечал совершенно одинаково, особо не меняя ни порядка слов, ни даже интонаций.