– Она – стерва?
– Нет, обычная женщина. Семейная лодка, должно быть, была сколочена гвоздями, они проржавели, лодка рассыпалась… что-то ушло. Плыл по инерции, потом надоело. Теперь, как большинство русских, – странствующий еврей.
На подоконник присел голубь. Покрутил головой, вспух расправленным пером. Посмотрел внимательно через стекло, коротко запустил негромкий моторчик воркования.
– Новость принёс, – сказал Боб.
– Хорошую?
– Благую весть.
Они смотрели на голубя. Тот важно ходил по отливу, цокал по жести коготками. Коричнево-белый, изгой среди сизарей. Дошёл до края, поворковал, улетел.
– Ты понял, что он сказал?
– Пора ложиться на крыло.
– Так и сказал? И ты – поверил?
– Дословно. Архангел Гавриил наказал Захарию немотой за неверие. Нина внимательно посмотрела на него. Потом обвела карандашиком контур губ, накрасила тёмно-вишнёвой помадой.
– Ну как?
– Я бы добавил увлажняющий блеск. Как визажист со стажем.
– Почему?
– У нас будет вечерняя прогулка.
– Резонно, – засмеялась Нина. Добавила блеск. – А теперь?
– Теперь буду сходить с ума от ревности!
– Задушишь?
– Затискаю в объятьях! – засмеялся Боб, схватил Нину в охапку, прижал, прикоснулся губами к губам, слегка облизнулся. – Какая вкусняга! И тонкий аромат. Букет!
– Ты всё пробуешь на вкус?
– И на цвет, и на звук. Потом ищу отклик внутри и думаю – на что же это похоже?
* * *
Они оделись, вышли на улицу.
Снежная каша под ногами. Нина взяла Боба под руку, прильнула. Морозец бодрил, словно был третьим, невидимым участником этой прогулки, но не мешал.
Людей в метро было мало. Они сидели «под руку» и смотрели в зеркальную темноту окна напротив, на мельтешение кабелей в глубине, за своими лицами.
На «Комсомольской» вошла темнокожая девушка, присела напротив. Кокетливо глянула на Боба чёрными глазами на шоколадном лице. Она была похожа на Нину.
Боб и Нина переглянулись, отвели глаза. Странно было и удивительно это поразительное сходстство!
Они сидели ладонь в ладонь, улыбались, переглядываясь через зеркало окна, стараясь, чтобы тёмная «копия» не заметила их улыбок и не приняла их с обидой на свой счёт.
– Значит, мы достойны чуда, – шепнул Боб. – А это – Богово!
– Восторг и удивление, – улыбнулась Нина.
– Излечат ли чудеса людские души?
Она посмотрела на Боба, потом на попутчицу напротив, отвела глаза в сторону, задумалась.
– Благодарность – состояние краткое.
Они поднялись с места и встали у дверей.
– Выход на Сретенский бульвар только через «Чистые пруды» или «Тургеневскую», – сказал Боб. – И Кузнецкого моста уже нет – засыпали! Я, когда вижу читающих глянцевые журналы, вспоминаю вот это:
А всё Кузнецкий мост и вечные французы,
Оттуда моды к нам, и авторы, и музы.
Губители карманов и сердец!
Когда избавит нас творец
От шляпок их! и шпилек! и булавок!
И книжных и бисквитных лавок!
– Школьная программа – «Горе от ума». Грибоедов.
– Хорошо учился?
– Не могу похвастаться. Но то, что заучил в школе, помню. Сейчас – труднее.
Завернули во Фролов переулок, немного попетляли. Вышли к монастырю на противоположной стороне.
Белый каменный забор. Зелёные изразцы по верху, былинные «звери». Вошли в монастырскую калитку. Тропинка чистая от снега. Иконы на стене справа, под козырьком. Каменный крест в память репрессированных, безвинно убиенных, почти прислонился к высокому глухому забору.
Боб троекратно перекрестился в полупоклоне. Прошли вперёд. Двое семинаристов шли от храма, разговаривали. Засмеялись, сделали несколько шагов вприпрыжку, оглянулись и пошли с улыбкой дальше – но уже неспешно, степенно, насколько это возможно в их возрасте.
Колокольня в стороне. Маленькая золочёная луковка. По центру храма – большой золочёный купол, по четырём углам – зелёные чешуйчатые купола поменьше. На них только кресты с позолотой. Белые стены.
– Храм Живоначальной Троицы в Листах, – сказал Боб. – У сына книжка есть – «Русские народные сказки», с рисунками художника Билибина. Очень похоже. Намоленный храм. Голову покрой, – попросил он Нину.
– Нечем.
– Возьми мой шарф. Здесь не осудят.
Боб подосадовал на себя за то, что не подумал об этом перед выходом. Хотя знал же, думал сюда прийти.
Нина вспыхнула, замахала руками.
У входа маленькая лавка, витринка – в ней свечи разной толщины. Жёлтые, весёлые.
Высовываются белыми хвостиками фитилей из серой бумаги.
Читать дальше