Валерий Петков: Мокрая вода

– Да! – моментально ответили на том конце, словно сидели и ждали, глядя на трубку.

– Добрый вечер, Ника! Никоша.

– Здравствуй, Бо-о-об! – Словно закатила круглый гладкий камешек. Створки захлопнулись и затаились в долгом ожидании: пока наперекор опасностям появится яркая жемчужина.

– Ты где? – с тревогой спросила она.

– Там же. Где мы… – он раздумал произносить слово «расстались», – где мы с тобой встретились, на горке Соколиной. Высоко сижу, далеко гляжу.

Помолчали. Инопланетяне сидели далеко-далеко и в звенящей тишине наслаждались их разговором, волнением, а ещё больше недосказанностью, упивались чистой энергией целомудренного общения. В трубке появились шорохи.

– Шарф вяжу.

– Мне?

– Нет, конечно – Ульке! Зима ведь на улице.

– Можно приехать? Без шарфа? – спросил он, боясь услышать отказ. – Померить. Фасончик выбрать. Всё-таки – шарф.

– Да. Шарф без примерки – это серьёзно. Я помню размер твоей шеи. Как у быка!

– Хвост! – засмеялся Боб. – А шарф без примерки, как чай без заварки! Мне, пожалуйста, отмерьте метр двадцать шарфа, крупной вязки, букле.

– Б-о-об, – уже как музыка, – приезжай скорее. Приезжай, слышишь?

Она продиктовала адрес. Он подхватился, стал быстро одеваться. Геныч молча, укоризненно наблюдал за ним, облокотившись на угол коридорной стенки.

– Первый раз туда ныряешь? Ты ведёшь легкомысленный образ жизни, Боб! Голову не застуди! Опасно на старости лет! Практически не лечится!

Боб согласно кивнул.

– Я тебя прошу – аккуратней. Если что, звони. – Пожал Бобу руку, сказал голосо Армена Джигарханяна в известном украинском мультике: «Ты заходи, если что, поболтаем».

С хрипотцой, очень похоже.

Геныч попросту завидовал. Боб удивился – такой «ходок» со стажем, и на-тебе.

– Угу, – пробормотал он, выбегая на лестницу.

Лифта ждать не стал, полетел вниз, дивясь частоте ступеней, не соответствующих ширине шага.

Он забежал в цветочный, купил семь хризантем. Белые шары, острые лепестки от середины. Прозрачная обёртка. Он не любил букеты, замотанные в вороха «жёваной» бумаги. Самих цветов не видно, да и бумага похожа на цветной пипифакс.

Бутылку вина. Испанского, да, во-о-он то, золото на чёрном – этикетка.

Возле её дома сидели на лавочке парни. Ноги на сиденье, сами на спинке. Пили пиво из больших коричневых бутылок, выпуская белые облачка на морозце. У каждого пакет с мелкой вяленой рыбёшкой. Они уже нашелушили целую гору серой кожицы. Хмуро глянули на него, молча переглянулись между собой.

Он влетел в подъезд, нашёл её квартиру на втором этаже. Чёрная металлическая дверь, большой глазок. Нажал кнопку. Услышал мелодичное курлыканье звонка и замер.

– Сейчас она выйдет. Сейчас!

Лёгкое движение.

Дверь открылась. Нина в белом халатике, тапках. Домашняя, уютная, другая, но – узнаваемая.

– Прошу! – запахнула халат на груди.

Боб протянул цветы.

– Я выбрал такие… Как сполохи салюта – разлетается во все стороны от серединки!

Взрывается и разлетается. И вот ещё – испанское! Ты же любишь испанское вино! – Передал пакет.

– Спа-а-сибо! Приятно! Спасибо, Борис! – потянулась к нему, поцеловала. – Проходи, раздевайся.

Квартира была переделана из обычной трёхкомнатной в студию. Слева – вешалка, справа у стены – стол, дальше кухонная стенка «под дуб». Окно, большой холодильник. У выхода на лоджию горка с цветами, стилизованная под старинный небольшой велосипед. Просторно.

У дальней стенки оранжевый стильный диван, на нём вязание. Большой клубок ниток, толстые спицы, соединённые на концах длинной леской, и начало дымчато-серого шарфа.

О ногу тёрся рыжий перс, пушистый, от этого большой. Нос приплюснутый. Обнюхал его джинсы, опять потёрся.

– Ревнует мужчинка?

– Метит. Это же его территория. Он нас пустил погулять немного. Потом решит – оставить или выпроводить на мороз.

– Диван для него? По масти?

– Конечно, вместе выбирали! Ты голоден?

– Нет.

– Может, салат?

– Совсем не голоден.

Они смотрели друг на друга. Боб сделал шаг, поцеловал коротко, коснулся губ, шепнул:

– Ника.

– Что?

– Я пришёл.

– Вижу. И слышу. Пытаюсь поверить. Открывай вино. День второй – «чёрствые именины»!

Боб налил в фужеры чёрное вино. Нина зажгла свечу, выключила верхний свет.

Они выпили вина.

– Теперь твоя очередь меня ущипнуть, – сказала Нина.

Поцеловались. Потом – долгим поцелуем. Он распахнул халат, дотронулся губами до груди. Она вздохнула, закрыла глаза, повернула голову вправо. Он поцеловал её снова.