Илья Бояшов - Кто не знает братца Кролика!

Театральные чиновники подсуетились: прислали трех своих деятелей. Со стороны усопшего тоже прибыла делегация: я к тому времени выписался, Васенька отпросился со своей омоновской службы.

Мы даже засомневались поначалу, но санитары уверили: это актер. Справку подсунули. Однако Васенька логично бубнил всю дорогу: у нас какую угодно бумагу можно состряпать. И ведь действительно: в кукле, что лежала в сосновом ящике, нельзя было узнать товарища! Выходит, везли мы на Волковское листву опавшую, кости, что угодно – но только не самого . Но главное всех впереди ожидало – возле ямы звездой Давида даже не пахло: стоял православный крест! У театралов дело мгновенно подскочило до ругани: при нас, не стесняясь, костерили неведомого Иннокентия Лазаревича. Оказалось, не в первый раз у этого деятеля были проколы. Здесь прежде спокойный Васенька так рыкнул – построились даже гробокопатели. Новоиспеченный омоновец моментально решил проблему – Зимовского меньше всего волновало, что водрузят над его бренной плотью. И чиновники оказались на удивление покладисты.

Теперь о главном – полк отца разорвали на части. Стрелочник был налицо, и генералы не сомневались. Пенсию после отставки несчастному воину сунули, но полковник вернулся без дела и поначалу вел себя, как Саид: за день набиралось словечек, словно сока из самой скупой березы – чайная ложка! Фотографии в коридоре были нещадно им сорваны. А сам бродил в тренировочном старом костюме и варил себе кофе, от одного глотка которого я полез бы на потолок. Затем утыкался лбом в оконное стекло, хлебал эту дикую смесь – и разглядывал стену напротив. То, что он так подолгу сверлил одну точку, опасный был признак – я даже из дома перестал выбираться!

А он вдруг начал хватать подряд все, что безнадежно пылилось по шкафам и кладовкам, – книжки, журналы, дайджесты. Целые тучи сдувал с обложек. Даже ночами торчал на кухне: сигареты тлели, словно бикфордов шнур. Глотал «Робинзона Крузо», «Моби Дика», «Семнадцать мгновений весны». Разыскал «Мумми-Тролля» – и в один присест смолотил! И «Бармалея», и «Мистера-Твистера»! И «Урфина Джуса» с его ожившими деревянными чурбанами, а затем «Новый мир», «Октябрь», «Москву», сверхдеятельный «Огонек»! Вытащил «Дядю Степу»! И ведь торопился – наверстывал что-то упущенное. Шевелил губами, кружку за кружкой прихлебывал. С ума можно было сойти. Засыпал часиков в девять утра, воткнув нос в очередную страницу. Я однажды увидел в его крепких лапах книжонку наших поэтов – так он и ее читал ! Братец мой настолько был поражен, что тут же освободил несчастного Гессе.

Я отцу Федору позвонил. Все рассказал как на духу. Тогда уже стало ясно: поживу еще на свете – и повел себя соответствующе: даже острил. А священник откликнулся:

– Надеюсь, Денис, ты не в обиде на этих . Из тебя грехи выколачивали.

Он вспомнил:

– Ну как, постоим в резерве?

А что еще остается делать? Заниматься, конечно, надо – если не чисткой киверов, то хотя бы «Лукуллами», бойцовским клубом, вязанием макраме. Все мы себя чем-нибудь да развлекаем: главное – не думать о ядрах!

И вот, пока топчешься на овсяной меже, такого насмотришься, чего никому, даже старому пьянице Гофману, не придумать. Я ведь и представить себе не мог, что хирурги могут у нас задаром отлавливать пациентов, которые уже на облаках устроились, – и сдергивать их с небес. Или женщины так же чудить, как Дина! Или вот посреди кошмара какие-то шпунтики внезапно возьмут и выволокут из гаража самолет, который носится взад и вперед, и кувыркается над всеми нашими городами. И то, что мой вояка-отец серьезно уткнется когда-нибудь в Винни-Пуха – никому ведь нарочно не выдумать. Никому. Даже Кролику!

1998–2009