Михаил Михайлович - Re - Гиппократу

И вот, эта жалость сливалась в один большой газированный пузырь и достигала таких размеров, что в какой-то момент схлопывалась в личный плач по самому себе. Мне вдруг воображалось, что это не лицо без определенного места жительства лежит на кушетке в коридоре, под общий взор безразличия или отвращения, а я со всеми своими должностными регалиями и уважениями. И никому я не нужен, и ни кого у меня нет из родных, друзей, и никто не подойдет ко мне кроме того патологоанатома, который и поставит мне самый правильный диагноз: – Сильно истощен жалостью к себе! После всего этого наступало время когда жалость сменялась ностальгией по прошлому, настоящему и одновременно будущему. И вдруг, снова маленькими газированными пузырьками, добиралась до кончиков пальцев, интенсивно потирающих от волнения друг друга, а затем, уже переходила в сталь ключа от моего кабинета и затихала с двумя громкими щелчками внутри отмыкающегося замка.

Личный кабинет – очень важная часть жизни современного делового человека, – однажды подумалось мне, когда я в очередной раз открывал дверь. Когда-нибудь виртуальные личные кабинеты могут заменит физические, – фантазировал я с сожалением. Такие компьютерные кабинеты, подвешенные в неизвестном пространстве interneta будут иметь различные статусы, а пароли к ним будут выдавать только при получении той или иной должности. И все кто рангом ниже будут мечтать и стремиться получить пароль от виртуального личного кабинета способного влиять на другие. Чем выше должность тем более продвинутый interface будет.

За свой реальный кабинет я боролся несколько лет. Для начала я выжал из него сотрудницу, занимающуюся страховками. Женщина она была немолодая, да и давно ей надо было уходить на пенсию по возрасту. И еще: женское пьянство – штука не очень приятная для окружающих, особенно в тесном коллективе из двух человек. Периодические жалобы главному врачу в конце концов сделали свое доброе дело. Через какое-то время напротив моего стола сел очкарик занимающийся информационными технологиями. С этим индивидуумом справился мой скандальный характер и открытая неприязнь. Психическое равновесие его натуры пошатнулось и он съехал в соседний кабинет где уже сидело пять сотрудников. Победа была упоительной и сладкой. Руководство пришло к выводу, что юристу (то есть мне) необходимо больше пространства для документации и решило никого не подселять. Предстоял косметический ремонт, перестановка, закупка некоторой мебели и оргтехники. И вот, спустя месяц, после долгих походов в кабинет Главного за монетой, двадцать квадратных, почти собственных, метров были укомплектованы. Сразу напротив большого, нового двустворчатого окна с разными режимами проветривания водрузился большой письменный стол с одним стационарным компьютером, множеством цветных скрепок, зажимов, stickers`ов для заметок. Этот постамент для канцелярских приборов был мной извлечен из обломком некогда созданного музея больницы, который из-за необходимости в лечебных помещениях был сначала сжат до комнатушки, в которую помещалось не более трех человек, а затем и вовсе, выражаясь современным языком цифр, переформатирован. Все важные экспонаты были сфотографированы, отсканированы и информативно размещены на internet-ресурсе лечебного заведения. Надо признать, что после этого переезда посещаемость музея возросла стократно. За столом этим некогда сиживал первый начальник больницы, когда она представляла собой не современный комплекс пяти и девяти этажных зданий с большим числом дополнительных строений, включая лучший в округе морг, а одноэтажный бревенчатый дом с тремя кабинетами, одной операционной и залом на сто койко-мест. Массивная темная столешница из мареного дуба хранила прикосновения рук многих владельцев и посетителей. Трещины, сколы и потертости, пятна черных, синих, красных чернил, следы от железных письменных перьев, химических карандашей, шариковых авторучек, как будто нанесенные на полотно исторического флага, молчаливо говорили о победах и поражениях, выздоровлениях и смертях. Благодаря мне этот стол обрел новую жизнь: все видимые повреждения были зашлифованы и покрыты сплошным, толстым слоем хорошего лака, погрузившим в свой непроглядный глянец все исторические аналогии со страшным прошлым.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Читать дальше