Игорь Михайлов - Вторник, №19 (38), февраль 2022

Я представила выражение лица Леднёвой.

– Мммм… Часа этак три назад. А вот какая там кода прозвучит за этим ажуром… я не берусь предсказывать.

– Ну и на этом спасибо. Раз она была у Мерички, значит, всё окей.

– Думаю, вы правы. Всё окей, – повторила Анна Евгеньевна и закрыла свою дверь.

Услышав шаги Леднёвой в сторону лифта, я наконец вздохнула с облегчением и пошла на кухню.

Заварив себе чаю с гвоздикой и корицей (мама была бы в восторге), я снова вернулась в постель и продолжила смотреть пятнадцатый сезон любимой Gray’s Anatomy («Анатомии страсти»).

Я уже настроила себя на то, что позвоню послезавтра в деканат и сообщу новость: я у них больше не учусь. «Где угодно, но не там, где Кирилл и Леднёва», – думалось мне.

Часть 2. Повороты судьбы

Анна Евгеньевна, или Спасение Ромео

Звонки и сообщения заняли бóльшую половину субботы, но я не поддавалась. Хорошо, что Леднёва не заявилась снова ко мне домой. Хотя её и не пустили бы. Я попросила охрану никого ко мне не пропускать и даже не звонить с вопросами. Правда, я никого и не ждала. Ну не Кирилл же, в самом деле, вдруг явился бы с извинениями и дал бы мне выговориться на полную катушку? Да пошёл он… Плевать я хотела на его извинения.

Но вот чего я не ожидала, так это стука в окно. Я не сразу-то и поняла, что это стучат в окно моей спальни. Вообще-то, это больше походило на скребёж, чем на стук. Было несколько странновато, если не сказать больше, ведь я живу даже не на первом – на втором этаже. Да и постучаться к нам в окно можно разве что с полёта: за корпусом парк для жильцов нашего дома, огороженный высокой металлической решёткой. Так просто сзади к дому не подойти. Но, однако, удар в окно повторился. Конечно, это меня немного напугало, ведь ветви деревьев не достигали моего окна. Тогда что это? За занавесками не было видно ничего. Я тихонечко вылезла из постели и на цыпочках – сама не знаю, почему на цыпочках, – пошла к окну. Но, резко отдёрнув плотно закрытые бордовые портьеры вместе с капроновыми белыми гардинами, в сумеречном заоконье я не обнаружила ничего и никого. И вдруг (я аж отскочила от неожиданности) … огромный букет алых гвоздик с размаху ударил по оконному стеклу и замер там на миг. Потом он снова исчез. Успокоившись, что это не опасный для жизни предмет, я открыла окно и выглянула. Где-то в глубине души я надеясь увидеть там свисающегося с карниза Кирилла – измученного совестью и мечтающего загладить свою вину. Но не тут-то было. Это был не он.

Демид опустил руку с букетом, но снова поднял её, когда я выглянула в окно.

– Это тебе, – переводя дух, сказал он.

Он стоял на краю обратной стороны моего балкона, ведущего в гостиную. Вытянутой рукой он держался за перила и, отклонившись к окну моей спальни, протягивал мне букет.

– Открой дверь, я вручу… – сказал он, легко перемахнув через перила на сам балкон.

– Ты не ошибся квартирой? – спокойно сказала я.

– Нет. Но вот рискую оказаться на земле с разбитым вдребезги сердцем, если ты не примешь моего букета.

– С какой стати? Я тебя не звала. И вообще, исчезни, пока я не вызвала полицию. Странно, что ты прошёл незамеченным.

– У вас здесь с пониманием относятся к делам сердечным. Впусти меня, пожалуйста. Ты же не хочешь, чтобы я сорвался по пути назад? Могу погибнуть.

– Напугал… Как полез, так и слезешь.

Демид перелез назад через перила балкона, но закачался и крикнул немного наигранно:

– Сия, я падаю…

– Счастливого полёта, – сказала я.

– Силисия, детка, у тебя всё в порядке? – выйдя на свой балкон с сигаретой в руках, сказала Анна Евгеньевна. – А то я слышу мужской голос, но не могу понять, откуда он доносится. Кстати, неплохой баритональный тенор, правда? – сказала она, поправляя пояс своего длинного халата из белого атласа, облегающего её ещё довольно стройную фигуру.

– Всё нормально, Анна Евгеньевна. Не волнуйтесь. Нелепый Ромео ошибся балконом. Бедолага.

– Как ро-ман-ти-ично. Уж не ко мне ли он лез? – добавила она с усмешкой.

Я закрыла окно, но мне было слышно, как она крикнула Демиду:

– Ромео, назовите моё имя внизу и подымайтесь, я их предупрежу.

«О, эта Аннушка. И о чём она только думает? Я всё равно не возьму его цветов».

Я снова полезла в постель и укрылась с головой, не желая ничего слышать.

Мне хотелось заснуть и проснуться к приезду родителей через оставшиеся полгода. Но заснуть мне не посчастливилось. Через минут пятнадцать в дверь кто-то позвонил.