Милена Стилл - Дырявая ловушка

Из-за ветхости дома, Вера даже не брала на постой отдыхающих, чтобы они не разнесли окончательно то, что ещё крепко держалось.

«Надо было попросить оставшуюся часть гонорара ещё вчера, – продолжала корить себя художница, усердно крутя педали. – Этот криворотый Зафар теперь вряд ли отдаст всю обещанную сумму. Старому Оганесу могут не понравиться мои настенные дельфины в морской пучине и изящные яхты, стоящие на рейде в лучах закатного солнца. А уж про абстрактную ракушку-улитку и медуз с рыбками я даже боюсь теперь вспоминать».

Вера глубоко вздохнула и замедлила своё движение, давая отдохнуть ногам. Она вдруг вспомнила, как началось её знакомство с Зафаром полмесяца назад.

Художница пришла к лестнице городского пляжа в пять часов вечера, в это время обычно дневная часть отдыхающих покидала пляж, а вечерняя наполняла. Солнце ещё высоко стояло на небе, и народа на пляже, и на берегу было много. Люди уже присытились сувенирами из ракушек и пластмассы, поэтому с удовольствием подходили к миловидной девушке, продающей красивые морские пейзажи, которые легко умещались в чемоданах и стоили сравнительно недорого.

Вера копила деньги на ремонт дома, поэтому не гнушалась никакой работы. Она проводила мастер-классы по рисованию с отдыхающими и их детьми во всех прибрежных отелях и кафе. Это привлекало новых посетителей, поэтому хозяева не отказывали художнице в посещении заведений для проведения своих занятий.

К своим урокам Вера готовилась тщательно. В народе бытует мнение, что все художники немного небрежны, потому что, в основном, концентрируются на работе, а остальное их мало волнует.

Но Вере совсем не хотелось, чтобы о ней думали так же, поэтому она всегда придирчиво осматривала брюки или юбку, чтобы на них не было пятен от краски, а блузку или футболку сразу откладывала в стирку, если замечала на них пятна от пота. У неё было не так много украшений, но девушка умело их сочетала с выбранным нарядом.

Когда-то Вера прочитала, что идеальная речь художника придаёт его картинам дополнительный шик. Поэтому она оставляла в своём насыщенном графике работы время для чтения книг.

Когда к ней подошёл смуглый молодой человек и, прежде чем спросить, сделал движение губами, сначала в трубочку, а потом в линеечку, Вера напряглась. Но он очень миролюбиво поинтересовался, сможет ли она расписать стены в двухэтажном доме. Было бы странно, если бы художница ответила: «Нет!»

Её нисколько не насторожило, что она видела этого странно кривящего рот человека впервые. А он достал из барсетки конверт с пятьюдесятью тысячами рублей, и, протянув девушке, сказал, что дом находится у обрыва, и он предупредит охранника о её приходе.

Сначала Вера опешила. Да, она слышала немного об этом таинственном доме. Его построили давно, может, двадцать, а может, тридцать лет назад. Но, кто его хозяин, девушка не знала. Во-первых, дом находился далеко от посёлка и одиноко стоял на скале. А во-вторых, ходили слухи, что прежнего хозяина убили, сбросив его с обрыва, а его жена повесилась с горя.

Вера вспомнила, что однажды с местными пацанами и девчонками попыталась попасть на территорию того странного дома, чтобы нарвать спелой черешни, которая густо облепила раскидистые ветви, тяжело свисавшие с ограды.

Но высокий забор был сделан на славу, и им пришлось потрудиться, чтобы взобраться на него. Для этого они натаскали толстых длинных палок и приставили их к бетонной стене. Самый отважный Пашка с помощью ребят смог зацепиться за верхний край неприступного забора, но на этом его смелые попытки закончились, так как откуда-то появились бродячие собаки, поселившиеся на заброшенной территории, и ребятня, царапая о колючки терновника ноги и руки, бросилась прочь от страшного места.

На следующий день Вера всё-таки пригласила местного плотника Григория Ивановича, чтобы он оценил, во сколько ей обойдётся ремонт крыши. Дядя Гриша пользовался хорошей репутацией у жителей посёлка, так как грамотно подходил к работе и не наживался на односельчанах.

У него в подчинении была небольшая бригада, которая работала быстро и слаженно. Тех, кто, получив деньги, уходил в долгосрочный запой, Григорий увольнял сразу и без сожаления, потому что такие работники подставляли его со сроками и качеством работы. А он своей репутацией дорожил и, если честно, просто не любил алкашей, опохмеляющихся с утра трясущимися руками.

Григорий Иванович по-деловому осмотрел дом, полученный в наследство, и, почесав затылок, серьёзно сказал: