Герцель Давыдов - Жизнеописание Симона Волхва, или Незаконченный танец Ума и Мысли

– Мне уже за сорок, и в таком возрасте у людей обычно довольно-таки устоявшиеся убеждения. Я атеист, а все истории, связанные с земной жизнью Иисуса, для меня не более чем мифы.

К удивлению профессора, дьякон спокойно отнесся к его словам. После недолгой паузы он произнес:

– Каждый человек имеет право на свою точку зрения, но запомните одно: если вы когда-нибудь захотите войти в лоно церкви, воззвать к Иисусу или исповедаться, дверь к господу всегда открыта.

– Эта информация вряд ли мне пригодится. Будет чудом, если такой человек, как я, когда-нибудь уверует, захочет молиться и тем более исповедоваться. Вы, может быть, удивитесь, но в юношестве я не раз перечитывал Библию и, размышляя о религии, никак не мог найти ответ на один весьма парадоксальный вопрос. Сколько я ни общался со священниками, так никто толком на него и не ответил.

Дьякон молча слушал синьора Понти, расхаживающего по комнате с чашкой кофе.

– В чем заключается вопрос?

– А вопрос в том, как вообще можно распять бога? Бог в моем понимании всесилен, это Творец Вселенной, а в евангельской истории его распинают. Возможно, вы ответите, что это не сам бог, а его сын, как еще его называют, в таком случае как может бог-отец позволить, чтобы распяли его сына?

Внимательно посмотрев на профессора, Томас ответил:

– Иисус спустился на землю, чтобы спасти этот мир. Он отдал свою жизнь за нас всех. Об этом говорится в нескольких местах Евангелия.

– Другого ответа я и не ожидал услышать, – спокойно сказал Джованни. – Но разве в мире что-то изменилось после распятия, стало меньше насилия и войн? Вы не допускаете мысли, что на небесах или в этом мире есть силы, превосходящие силы бога или равные ему? Только так можно объяснить тот факт, что сына его распяли, и всю ту несправедливость, которая творится в этом мире.

– Знаете, одному из выдающихся раннехристианских писателей Тертуллиану, родившемуся в 155 году, принадлежит фраза: Credo quia absurdum est («Верую, потому что абсурдно»). Он отвергал все иносказательные трактовки Писания, считая их ересью, и следовал только буквальному смыслу. Поэтому он открыто выступал против так популярных в то время гностических школ и называл превозносимое ими учение – аллегорическое толкование Писания ересью.

Джованни вдруг вспомнил гностический свиток, который переводил ночью, и удивился, что уже в те времена шла непримиримая борьба с последователями этого эзотерического учения, но голос Томаса прервал его размышления:

– Тертуллиан еще во втором веке дал ответ на ваш вопрос о распятии и воскресении Спасителя, вы можете найти информацию в интернете. А всех, кто сомневался в правдивости событий, описанных в Библии, он упрекал в недостатке веры. Он любил повторять, что, если кому-то сложно понять замысел Творца, это не значит, что замысла нет, просто человеку в каждом конкретном случае нужно больше веры. Нам, людям, не следует искать ответы или аллегорический смысл, а нужно уверовать в истинность Писания, каким бы абсурдным оно ни казалось, так как высший замысел нам понять не дано. Вы же понимаете, профессор, что этот вопрос мучает не только вас, но если душу одолевают сомнения, то причина кроется в отсутствии веры. Положитесь на господа, уверуйте в него всей душой, и сомнения тотчас отпадут. Религия и молитвы помогут вам найти ответы на все вопросы.

– Я не верю во все это: в Иисуса, в религию, в молитвы. Я убежден, что жизнеописание Иисуса не более чем вымысел, и даже если и был такой человек, с которого писали образ Иисуса, то он, настоящий, сильно отличался от Иисуса, описанного в Евангелии. А что касается религии, и не только христианской, во все времена она служила инструментом в руках царей и правителей, помогая им через священнослужителей держать народ в повиновении.

Дьякон пытался сохранять спокойствие и терпеливо слушал профессора.

– Томас, вы только вдумайтесь, было написано десятки евангелий, из которых каноническими признаны только четыре. Я убежден, что и в тех четырех множество более поздних вставок, которые описывают историю Иисуса от рождения до вознесения, то есть обожествляют его. – Посмотрев на дьякона, он продолжил: – Если бы Ватикан обладал хоть какими-то весомыми аргументами в пользу существования Иисуса, неужели бы они их не предъявили? В таком случае были бы развеяны все сомнения скептиков, а у религии было бы гораздо больше последователей. Но, увы, весомых доказательств нет, и в Писании масса противоречий, поэтому религия и требует слепой веры. Просвещенные во все времена выступали с обличением библейских текстов, несмотря на то, что в Средневековье инакомыслие строго каралось. А что касается вашей цитаты, то я согласен, что религия – это вопрос веры, поскольку никто не сможет ни доказать, ни опровергнуть существование Иисуса и его чудес. Но я продолжаю задаваться вопросом, почему из множества религий, будь то теистические или языческие, секты и прочее, Римская империя остановила свой выбор на христианстве. Может, у них был некий сговор или тайное послание, вскрыв которое они убедились в истинности христианства и приняли его, а может Константин Великий получил некие бесспорные документы с жизнеописанием Иисуса.