Array Коллектив авторов - Лучшие слова – интонации

Заскоки в памяти с юмором стыкуются? Или юмору противостоят?

Юморно, даже чудно получается: все советское происходит от соловецкого. Даже управление переняли религиозно-классовое.

Юморной вопрос: мужчины отличаются от женщин? Или больше: женщины от мужчин?

Юморной вопрос: как лучше жить, калорийнее питаться? В кредит или на собственную зарплату?

Это правдоподобно: не юморно плодородие почвы повышать навозом искусственного производства?

Самая выгодная подработка на астрологии: юморно, ни к чему не придерешься.

Самое многозначное, многоцветное, юморное…

Юмор прекрасно противостоит оскорбительству…

«Одесситка, журналист, член Союза русскоязычных писателей Израиля. Пишу прозу и стихи. В Израиле вышло три мои книги: сборники прозы и поэзии «Снято! Всем спасибо» и «Абрикосовое варенье Семирамиды», а также роман «Сюжет для жизни». Сейчас пишу в стол. Определенных планов на новую книгу пока нет. Просто набирается материал. А там посмотрим. Есть тема, к которой пока не решаюсь подступиться. Возможно, все-таки решусь. И тогда будет новая книга с новыми героями».

Выбрасываю самое последнее,

Что связано пока еще с тобой:

Наброски углем – пыльное наследие

Твоих уроков в старой мастерской…

Я хоронила долго и старательно,

годами утрамбовывая жизнь.

Была так скрупулезна и внимательна,

Отладив этот точный механизм…

Летело в топку ветхое имущество

Привядшей и оставленной души.

Я оценю потом все преимущества,

Всего в конце концов себя лишив…

Горело хорошо! Бумага корчилась,

Воняло масло выжженных холстов.

Как оказалось – ничего

не кончилось,

Из нас двоих был кто-то

не готов.

Подозреваю – я с собой

лукавила,

Как будто отпуская навсегда.

Но кое-что я все-таки

оставила,

С тем чтобы не касаться

никогда.

И не касалась – грешное, запретное…

В чертежной тубе свернуты листы,

На них штрихи углем едва заметные

Твоей рукой. Вот где

остался ты.

Я выношу из дома то последнее,

Что связано пока еще

с тобой:

Наброски углем – пыльное наследие

Твоих уроков в старой

мастерской.

Поднимается ночь, задвигая за солнцем засов,

Рассыпаются звезды, мостя ей пути и дороги.

Загораются звезды

в очах очарованных сов,

И скользят в вышине,

притворясь облаками, пиро́ги.

А с луной на сегодня не сладилось – тоненький серп

Не украсил картину величия звездного неба.

Он арбузною коркой повис – не краюхою хлеба,

И к нему равнодушны

поэтому сотни Эвтерп.

А давай без стихов посидим и покурим вдвоем.

У меня в мятой пачке

«Родопи» есть две сигареты.

Вот еще зажигалка из тех,

стародавних. Фантом!

Все из прошлого века.

Винтаж… старина… раритеты.

А давай, если хочешь,

сыграем в четыре руки.

Помнишь, как мы играли

На старом, разбитом рояле,

Как по клавишам руки, шалея от темпа, летали?

И… обрывом мелодии,

Словно обрывом строки,

Захлебнулись и пали…

А давай я спрошу то, что

знаю и так про тебя,

Потому что всегда о себе

То же самое знала:

Как нас черт угораздил

с тобой разбежаться, любя,

И вскочить в поезда, уходящие

с разных вокзалов?

А давай этой ночью, расстеленной нам

на вспомин,

Поудобнее сядем в своих

удивительных странах

И один на двоих разожжем

наш любимый

камин.

Хочешь, если тебе

это все не покажется странным?

Какая романтичная погода:

В дожде дома, деревья

и душа…

И дышится легко,

и не спеша

На зимний отдых ладится природа.

Шкафы меняют срочно содержанье —

Цветистых летних платьев балаган

Частично вынесен во двор,

Частично сдан

На долгий срок дождливый зимованья.

И хочется уже пушистым пледом

Укрыться, а не легкой простыней.

Салат теперь не кажется обедом,

Займусь-ка основательной стряпней.

Густым супам, горячим сытным блюдам,

Мясным душистым спелым пирогам

Уж я теперь, конечно же, воздам

Под долгие дождливые этюды.

С любимым зеленым, фисташковым,

Желтковым, бордо

и ромашковым,

Прозрачным, сиренево-пепельным,

Винтажным, написанным сепией,

Пейзажным, роскошно вальяжным,

В резном обрамленье трельяжном,