Геннадий Харламов - Утерянный мир. Три пути

– Да, – ответил я.

Ферка как ошпаренный рванул к выходу, сказав уже на пороге подождать его. Я же, наоборот, стоял как вкопанный, совершенно не понимая, что происходит.

На пороге появился тот самый парень, которого я видел ранее в доме Кривули.

– И долго прикажешь тебя искать? – спросил он, сплюнув себе под ноги.

– Зачем меня искать?

– Давай рюкзак, ружье и пошли со мной, – он кивнул головой в сторону выхода.

Но я не двинулся с места, чем вызвал явное раздражение моего собеседника.

– Где я? И кто ты, на хрен, такой? – сказал я, изо всех сил стараясь не выдать в своем голосе подступающее беспокойство.

Мой собеседник явно терял терпение и, в какой-то момент, выхватил из-под ремня сзади пистолет, чем заставил цыганенка испуганно выскочить на улицу, и, направив на меня, прокричал:

– Положи сумку и ружье на землю и иди за мной!

Дальше, как в тумане прозвучали два выстрела: его – в потолок, мой – в него. Ничего не помню, как руки на автомате направили на него ружье, помню, как снял его с предохранителя, помню выстрел, который заполнил звуком небольшое помещение и оглушил меня, одновременно со звуком вспышка на конце ствола, и человек, отшагнув назад, медленно сполз по стеллажу на пол. Я попал ему прямо в грудь. Сомнений в том, что он мертв, у меня не было. Я вскинул рюкзак на плечи и, опустив ружье, медленно подошел к нему, на всякий случай ткнув в грудь стволом. В ответ не было никакого движения, я находился в двойном шоке от того, что убил человека, и от того, насколько хладнокровно это сделал. В этот момент я почувствовал резкую боль в затылке от удара, картинка начала расплываться, я упал и потерял сознание.

Я определенно люблю природу, люблю походы, возможно, рыбалку и охоту, и умею обращаться с оружием. Мне около тридцати лет, рост около ста восьмидесяти пяти сантиметров, телосложение среднее. Это все, что я мог констатировать о себе на сегодняшний день.

У меня снова дико болит голова, лежа на боку, я открываю глаза, лицо щекочет трава. Чувство дежавю не оставляло меня, но нет. Вместо улицы я обнаружил устланный соломой пол в каком-то темном помещении. Единственным источником света было маленькое окно без стекла под самым потолком.

– Очнулся, деда, очнулся.

Я открыл глаза и постарался привстать. Напротив меня стоял мальчик лет двенадцати, светловолосый и очень худой, в длинной рубахе в пол и с босыми, грязными от земли, ногами.

– Обожди, – послышался низкий и медленный голос, к мальчику подошел старик, он был в похожей одежде, тоже босой, худое и вытянутое лицо было покрыто морщинами, седые волосы и густая борода. Он напоминал какого-то почтенного старца из старорусских народных сказок. Какое-то время они смотрели на меня, после чего дед сказал:

– Меня звать Тимофей Ильич, это мой внук, Егорка.

– Эм-м, я, если честно, не помню, как меня зовут и где я нахожусь.

– Ты из города, ведь ты из города? – сгорая от нетерпения, тараторил Егорка.

– Цы, кому говорю, – сказал старец, задвигая мальчика за свою спину и продолжая смотреть на меня. – Ты поднял тут немалый переполох, последние дни только и разговоров про тебя.

– Что говорят-то? – спросил я с надеждой получить ответы хоть на какие-нибудь вопросы.

– А говорят, из города живой нарисовался, так машину, как увидели, так Миша сразу своих холопов за тобой послал. Машина пустая, следов куча… эх, и наследил ты, однако.

– Кто такой Миша и что значит из города живой?! – вопросов у меня только прибавлялось.

– Да точно, ты же на голову слаб, – сказал Тимофей Ильич, прикладывая руку к виску и морща лицо.

В этот момент дверь открылась. Снаружи прозвучал низкий голос:

– Утро! На выход!

– Пошли, потом договорим, – сказал шепотом Тимофей Ильич.

Мы вышли на улицу. Это была большая территория, огороженная железным забором высотой около двух метров. В одном углу стоял небольшой одноэтажный дом из неотделанного газоблока, в другом – два небольших деревянных сарая, из одного вышли мы, из другого четыре женщины, одетые, как дед с мальчиком. Все они были в почтенном возрасте, стояли около входа в сарай и о чем-то шептались между собой, глядя на меня. Голос, который велел выйти на улицу, принадлежал очень высокому и полному мужичку лет сорока. Он не имел каких-то отличительных особенностей, кроме своих размеров. Еще двое парней – разглядеть их мне не удалось – они сидели в углу, прижавшись спиной к стогу сена, и о чем-то увлеченно беседовали, рядом с ними стоял цыганенок и молча смотрел на меня. Мгновением позже толстяк взял меня за шкирку и, практически полностью оторвав от земли, потащил в сторону дома. Он обладал просто нечеловеческой силой, это все, что мне пришло в голову. Я перебирал ногами практически в воздухе, едва доставая до земли, пока мы не подошли к входу.